Сумасшедшая алые паруса: Скачать Песню Мюзикл «Алые паруса» — Сумасшедшая Бесплатно и слушать онлайн
Мюзикл «Алые паруса» — Те кто мы есть
Пожалуй, каждому с детских лет знакома повесть-феерия А. С. Грина «Алые паруса». Композитор М. И. Дунаевский и авторы-либретто М. М. Бартенев и А. А. Усачев создали свою версию вечной истории о вере в мечту и любовь.
Создатели мюзикла приблизили сюжет к реальной жизни с её страстями и не самыми приятными историями. Добавили новые сюжетные линии и персонажей. Но основная мысль осталась неизменной — это вера в любовь и в исполнение мечты.
Сюжет мюзикла «Алые паруса»:
В небольшом сером городке живёт со своим отцом девочка Ассоль. Однажды сказитель Эгль рассказывает ей историю об отважном моряке, который приплывёт за ней под алыми парусами. Маленькая Ассоль верит старику и, несмотря на насмешки и издёвки окружающих, проносит свою мечту сквозь года.
Продолжительность постановки: 2 часа 20 минут с антрактом.
История создания:
Идея создания мюзикла принадлежит знаменитому композитору М.
И. Дунаевскому, знакомому нам по музыке из «Д’Артаньян и три мушкетёра», «Летучий корабль», «Карнавал», «Мэри Поппинс, до свидания».
Вдохновила композитора на создание мюзикла дочь друга, тогда ещё тринадцатилетняя Александра Шерлинг. Воодушевлённый талантом девочки М. И. Дунаевский, всего за трое суток создал музыку из 30 номеров. Стихи и либретто были написаны известными писателями М. М. Бартеневым и А. А. Усачевым.
Первый показ мюзикла состоялся 24 января 2010 г. на сцене Московского театра «РАМТ», где он идет и сегодня. Постановка была хорошо принята зрителями и получила высокую оценку критиков. Но это был скорее спектакль с музыкальными номерами или, как его ещё называют, «антимюзикл». Главные роли исполнили драматические актёры. А режиссёр Алексей Бородин сделал акцент на сюжет, а не на музыкальную составляющую постановки.
И всё же, М. И. Дунаевский задумывал своё детище, как мюзикл. А, потому, в 2011 году композитор принимает решение о создании новой версии «Алых парусов» в стиле «музыкальной поэмы» для «Свердловского театра музыкальной комедии».
Именно этот вариант лег в основу всех дальнейших постановок. Премьера мюзикла прошла при полном аншлаге 27 мая того же года. «Алые паруса» получили положительные отзывы критиков и были номинированы на премию «Музыкальное сердце театра».
Но настоящую славу мюзиклу принесли версии Пермского театра «Театр-Театр» и Новосибирского театра «Глобус». Обе постановки были отмечены национальной премией «Золотая маска» за «лучшую работу режиссера в мюзикле».
Именно после Пермской и Новосибирской постановок мюзикл получил широкую известность по всей стране. В 2019 году «Алые паруса» идут в виде репертуарных спектаклей в 18 театрах страны.
Разные взгляды на одну историю:
Стоит отметить, что все театральные постановки на музыку М. И. Дунаевского разительно отличаются друг от друга. Главное их отличие в режиссёрских решениях, в видении и отношении к рыбацкому городку, в котором живет Ассоль.
Режиссёр московского театра «РАМТ» Алексей Бородин создал мрачную и ржавую Каперну с её злыми, грубыми, давно уже уставшими от жизни жителями. Рыбацкий городок — это современный, жестокий мир в котором нет места девочке-мечтательнице. На протяжении всего спектакля на сцене набирает мощь атмосфера безрадостности и бессмысленности жизни. Но «Алые паруса» не назывались бы так, если бы в финале Ассоль не дождалась бы своего Грея. И, как финальная точка истории: развивающиеся над всем залом алые паруса, словно метафора того, что у каждого из нас есть мечта, которая если не сдаваться обязательно сбудется.
Видение Бориса Мильграма, режиссёра пермского театра «Театр-Театр», также не отличается яркостью красок. В его постановке образ рыбацкой городка и жителей гиперболизирован до предела. Моряки и их жёны здесь — жестокая, злословящая толпа в одинаковых нарядах. Отдельный образ — женщины Каперны, выразительные в своей вульгарности и безобразности.
А, вот, мюзикл новосибирского театра «Глобус» по атмосфере совсем иной. Вся постановка пропитана праздничным настроением. На сцене плещется виртуальное море, идёт настоящий дождь, сверкает свет маяка. Да и сам рыбацкий городок режиссера Нины Чусовой светлый и очень уютный. Его жители производят впечатление не озлобленных «уставших от жизни людей», а этаких весёлых прожигателей жизни.
И, пусть и называют сумасшедшей Ассоль, но в финале искренне радуются, что мечта девушки исполнилась. Да и сама героиня здесь кажется не блаженной, а просто другой, «не такой как все». Фрегат в этой постановке выплывает на сцену в клубах тумана с развевающимися на ветру алыми парусами.
Своё, отличное от других видение, представили московские постановщики студии «Шоу Консалтинг» и компании «Русский мюзикл». Специально для их версии была переаранжирована музыка, которая теперь стала представляться в стиле симфо-рока. Режиссер Дмитрий Белов смешал несколько эпох в одну и перенес действия спектакля в мир фэнтези. Массивные декорации Глеба Фильштинского в течении всего спектакля трансформируются из одного интерьера в другой, перемещая зрителя, то в старый трактир Меннерса, то в тесный и маленький домик Лонгрена и Ассоль, то на причал. Вся обстановка и костюмы выдержаны в стиле стимпанк. Роли морских стихий исполняют акробаты-танцоры.
В постановке Светланы Горшковой 2015 г. (московский театр «Русская песня»), также нашлось место необычным режиссёрским решениям. Массивные декорации в мюзикле сменились акробатическими номерами и большими качелями, которые помимо визуальной нагрузки, несут смысловую и призваны символизировать сомнения главных персонажей. Отказ от громоздких элементов оформления дал артистам больше простора на сцене, что позволило им ярче и четче раскрыть образы персонажей. Да и сама атмосфера мюзикла, благодаря смене декораций и костюмов, тоже полностью изменилась, стала светлей и добрей.
Участник проекта «Те, кто мы есть» Кирилл Гордеев исполнил роль Грея в двух версиях московских постановок.
Авторы мюзикла существенно сократили сюжетную линию персонажа и отошли от образа каноничного героя из повести А.
С. Грина. Здесь Грей давно уже не влюблённый в море романтик, а искушенный жизнью капитан. Из глубокой, пронзительной арии «Вот и всё, утонули дельфины» становится понятно, что герой давно уже отчаялся найти «жемчужину», в поисках которой провел всю свою юность. И, как часто бывает, когда совсем не ждал, он встретил её, свою мечту.
Финальная песня «На крыльях алых парусов», версия мюзикла 2015 года, главные роли исполняют Кирилл Гордеев, Ольга Ажажа, Антон Арцев
В январе 2019 года, спустя два с половиной года после закрытия, «Алые паруса» вновь вернулись в Москву. Обновлённая версия постановки и сегодня идет в КЦ «Москвич». По своему стилю и духу — это всё те же московские «Алые Паруса» 2015 г.
Мюзикл «Алые паруса» — Дневник моих впечатлений — LiveJournal
В мюзикле «Алые паруса» в Театре Мюзикла романтичный сюжет Александра Грина перенесли в стимпанковские декорации и изрядно переработали.
Первые сцены погружают в мрачный и жестокий мир портового города, на фоне которого юная мечтательница Ассоль выглядит нежной розой, занесенной сюда каким-то злым ветром. Окружающие ее не понимают и кричат в лицо «сумасшедшая!», а чистая и невинная Ассоль всем сердцем мечтает вырваться из этого житейского ада и уплыть под алыми парусами с прекрасным капитаном в чудесные дали. Музыка Максима Дунаевского тоже играет на контрастах – баллады в исполнении Ассоль романтичны, красивы и полны надежды, а музыкальные номера с участием жителей города, напротив, разухабисты, динамичны и напористы.Самое большое отступление от Грина в том, что у далекого Капитана Грея, который волнует сердце Ассоль лишь в мечтах и снах, появился реальный соперник – пылкий и харизматичный «Сын Мэннерса». Поскольку Грея на сцене мало, а сына Мэннерса много и он активно добивается расположения Ассоль, то сочувствуешь и переживаешь именно ему – парню, который готов ради любимой украсить корабль алыми парусами и даже откликаться на имя капитана Грея («А хочешь, зови меня Греем!»).
Конечно, сын Мэннерса практичен до мозга костей и ни капли не мечтатель, как Ассоль, но он живой и настоящий. И отнюдь не подлец, как его папаша, когда-то опозоривший и сведший в могилу мать Ассоль. Он не эгоист, не собственник, и Ассоль по-настоящему любит – поэтому, стоя с ней у алтаря, безропотно отпускает ее к Капитану Грею, явившемуся на алых парусах.
А вот Грея в мюзикле я не оценила. Большую часть времени на сцене он ходит бессловесным призраком – в мечтах Ассоль. А когда, наконец, спускается на берег с корабля, то первым делом отправляется в портовый бордель. И по пути оттуда, в компании двух шлюх, встречает Ассоль и пораженно застывает на месте – «Кто эта девушка?» У Грина, когда Грей видит спящую Ассоль в лесу и надевает ей на палец старинное кольцо, эта первая встреча была куда лиричнее. Конечно, хочется верить в то, что двое влюбленных встретились в этом жестоком и циничном мире, и под алыми парусами отправились навстречу счастью – в свой новый, прекрасный мир, ведь у Грина именно так и было.
Финальная сцена с развевающимися алыми парусами мюзикла очень красива, но оставляет открытым вопрос – действительно ли мечтательница Ассоль, нафантазировавшая себе Капитана Грея и полжизни проведшая в мечтах о разговорах с ним, будет счастлива с реальным Греем? Ведь о том, каков он на самом деле, мюзикл почти не рассказывает.
К просмотру рекомендую. Мюзикл интересно поставлен, музыка Максима Дунаевского гармонично накладывается на сюжет, актеры хороши и вокально, и драматически. А в сказки хочется верить всегда!
Сумасшедшая Ассоль (Протоиерей Андрей Кульков) — Омилия
1
Это было зимой 1986 года. Он встретил ее, высокую, красивую, с удивленными глазами, в музее, где она работала экскурсоводом, когда приехал из деревни, где учительствовал, домой в Переславль.
В музей они пошли с другом, который ее знал раньше, и «рекомендовал». Выждав паузу между экскурсиями Ира (так ее звали) присела на лавочку возле входа в музей и картинно достала из сумочки пачку «Мальборо».
Алексей (так звали его) вынул зажигалку и дал даме прикурить. Дама с любопытством и несколько свысока осмотрела молодого человека. «Учитель литературы?- Ирина снисходительно улыбнулась.- Сейчас посмотрим, какой такой учитель, какой такой литературы…» И бросила, как козырной картой, вызов фразой: «Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы…» А Алексей, как ни в чем не бывало, продолжил рассказ о знакомстве Мастера с Маргаритой: «Повинуясь этому желтому знаку, я тоже свернул в переулок и пошел по ее следам…» Глаза Ирины оживились. «Свиданий наших каждое мгновенье мы праздновали, как Богоявленье …»- начала она из Арсения Тарковского. Алексей невозмутимо продолжил: «Одни на целом свете. Ты была смелей и легче птичьего крыла. По лестнице, как головокруженье, через ступень сбегала и вела сквозь влажную сирень в свои владенья с той стороны зеркального стекла…» Ира немного смутилась: «Дальше не будем…» Она была в восторге, но сдаваться не хотела. «Хорошо,- сказала она,- теперь вы.
И коротнуло! Торкнуло! Они взахлеб, даже не заметив, как перешли на «ты», говорили об «Альтисте Данилове» Орлова и о последних фантастических романах братьев Стругацких, о фильмах Тарковского и о поэзии «Серебряного века». Давно уже ушел заскучавший друг. Пришла новая партия экскурсантов, но Ирина отмахнулась от них, сосватав недовольной коллеге-подружке.
Они не могли наговориться. Говорили, говорили, говорили, глядя друг в друга захмелевшими и влюбленными глазами…
Расставаться не хотелось. Расставались с тревогой. Договорились обязательно писать письма.
2
И завязалась переписка. Первое письмо от Ирины Алексей получил буквально через пару дней после того, как вернулся к себе в деревню. Странное это было письмо. Пару слов о себе, о работе, о скучном своем житие-бытие в неказистом сером домике на улице Свободы, где вместе с нею жили еще мама с сестрой. И тут же Ира предложила Алексею писать совместно роман, которому тут же положила начало: гибла Российская империя, в своем поместье овдовевший земский врач Иван Петрович Бухарев (Ира где-то в музейных архивах нашла дневники этого земского врача) жил вместе со своей дочерью. Она, Ирина, соответственно, и была единственной дочерью врача. Страшно. Жутко. Только что казнили Государя с семьею. Всполохи пожаров. Горят окрестные помещичьи усадьбы.
Их же усадьбу мужики пока не трогают: все же отец стольких крестьян вылечил! Но смотрят косо. И из прислуги осталась только верная Катя. Собственно, только ее усилиями семья и спасается как-то от голода. Катя огородничает. Что-то в деревне меняет из ненужного барского барахла на молоко или яички. Сам же доктор и его дочка, хоть и милые, образованнейшие люди, но совершенно не практичные. Доктор в своем кабинете пишет дневники, а Ира читает книги и с тревогой смотрит в окно. «Как дети!»- вздыхает Катя…
Алексей, тоже чиркнув буквально пару слов о своем житие-бытие в деревне, тут же бросился писать продолжение, уже со своей стороны. Он — поручик Алексей Михайлович Кукушкин, только что вернувшийся с «германской», где получил ранение в ногу, а потому немного прихрамывает. Он направлялся к своей невесте Настеньке Успенской, но по дороге узнал, что Настенька с семьей уехала в Питер, а усадьбу Успенских мужики спалили…
По дороге у поручика разбередилась рана. Сердобольная хозяйка, к которой Кукушкин попросился на ночлег, как могла по-крестьянски врачевала (привязала к ране лопухи), но посоветовала все-таки обратиться к врачу, к Ивану Петровичу Бухареву, который живет по соседству…
Так они и познакомились: поручик Алексей Михайлович Кукушкин и Ирина Ивановна Бухарева, замечательные и милые люди из прошлой жизни…
Действие романа перенеслось затем в эмигрантский Париж, где Алексей Кукушкин работал таксистом, а Ирина была модельером в салоне мадам Коко.
Сороковой год. В Париже немцы. В романе появляется некто Отто фон Краузе, полурусский немец, непревзойденный авантюрист, холодный и расчетливый игрок со вспышками леденящего душу отчаянного куража. Совершенно беспринципный тип, легко раскалывающий ледоколом устои любой морали, но способный неожиданно и тайно совершить благородный поступок. И так сложился этот странный любовный треугольник…
Ирина была в восторге от Краузе. Алексей же, создавший этот образ, даже ревновал к нему от имени поручика Кукушкина Ирочку Бухареву. И Иру это безумно веселило…
3
Пришла весна. Ира неожиданно прекратила писать недописанный роман, оставив любовный треугольник без определяющего вектора в выборе отношений…
Ира прислала телеграмму, что приедет к Алексею в деревню в начале мая…
Алексей, не веря своим глазам, несколько раз перечитал текст телеграммы. Нет, все верно. Приедет в начале мая. Ошибки нет…
Сначала он испытал дикий восторг, а затем леденящий душу ужас: а если сорвется, не получится?! Вдруг передумает? Кто-то помешает? Автобус сломается в дороге? Он не сможет ее встретить на мотоцикле? Мало ли: налетит колесом на гвоздь, движок «стуканет», просто в аварию попадет? …
Но нет, все сложилось благополучно.
Правда, Ира приехала в Нагорье немножко раньше, и ей пришлось подождать. Она со смехом рассказала Алексею, как к ней пытались «клеиться» местные парни, пока она ждала его…
В лучах майского солнца, веселая, стройная, красивая, с распущенными роскошными каштановыми волосами, она была очаровательна. Алексей даже зажмурился. Молчаливо пригласил ее сесть на заднее сиденье. Ира воссела царственно, как на трон. Алексей рассмеялся: «Нет, так не годиться! Это мотоцикл, а не машина. У мотоцикла только два колеса. Так будешь сидеть- мы быстро улетим в канаву. Ближе к водителю, и не вихляться!» Ира послушно прильнула сзади к Алексею и, чуть помедлив, обняла его. Один раз она все-таки распрямилась, раскинув руки, чтобы поправить взлохмаченные ветром волосы,- и мотоцикл кинуло прямо в кювет. С большим трудом Алексей выправил руль. «Я же говорил!»
Весело играло в лужах солнышко. Грунтовая дорога мотоцикл не трясла, но мягко покачивала, как челнок на волнах. Ира еще сильней прижалась к Алексею и вздохнула.
Ее головка лежала на плече «поручика». И «Кукушкин», пьянея, слышал тонкий запах духов «дочери земского врача»…
Первый раз они поцеловались, как только вошли в темную и прохладную клеть дома, где жил Алексей. Это был долгий и сладкий поцелуй. Такой же долгий и сладкий, как их разговор на лавочке около музея, когда они увиделись первый раз. Им обоим стало жарко. Им обоим показалось, что они выпали из времени и пространства. Вот так вот где-то парят просто над весенней землей среди щебетанья птиц…
4
…Наконец, они встряхнули одновременно головами, рассмеялись и зашли в дом, слегка покачиваясь, захмелев друг от друга.
Дома было тепло и уютно. По просьбе Алексея подтопок русской печи предварительно протопил сосед. В подтопке закрытой заслонкой печи еще поигрывали огоньками угольки, но уже без опасных угарных синих всполохов.
-Есть хочу!- голосом капризного ребенка, надув губки, сказала Ирина. Алексей жестом пригласил ее в закуточек, в который устьем выходила русская печь и который считался кухней.
Вообще все жилое помещенье дома с печкой слева представляло из себя большую комнату в три окна, отгороженную «г»- образной деревянной перегородкой, которая создавала слева «кухню» в одно окно и смежную со входной дверью «прихожую», превращенную Алексеем по совету того же соседа в мини спортивный зал, куда он кинул принесенный из школы мат, где лежали гантели и где был прикрепленный резиновыми медицинскими жгутами к потолку и к полу футбольный мяч в авоське- что-то вроде «груши», которую Алексей любил дубасить по утрам. По периметру перегородки сверху была полка, вся уставленная книгами. А еще там была гипсовая голова слепоглазого Гомера, принесенная Алексеем (в качестве еще и преподавателя рисования) из школы, где она подразумевалась как наглядное пособие для уроков «изо».
Пригласив Иру на «кухню» за стол, Алексей жестом факира скинул салфетку, под которой оказалась кринка парного молока, деревенские яички, соленые огурчики и грибочки. Из русской печки он достал чугунок с горячей картошечкой и кабанятиной.
Кабана на днях подстрелил на охоте сосед.
-А выпить что-нибудь есть?- глаза Иры загорелись «предвкушением».
-Конечно!
Алексей поставил на стол бутылку самогонки- дар все того же таинственного соседа…
Ира зажмурилась от удовольствия…
Им было весело. Они смеялись, наперебой стараясь рассмешить друг друга. А затем, когда вечер себя исчерпал, они оба внезапно замолчали. Ира опустила взгляд и робко подняла его на Алексея. Они смотрели друг в друга молча. И что-то новое отразилось теперь в их глазах. Так же молча они взялись за руки и пошли в темную комнату за перегородкой…
-Не торопись, милый! Не торопись! Это время теперь наше! Теперь все наше, весь мир!
5
Главная комната была проста: в центре под незамысловатым абажуром круглый стол с книжками, тетрадками и печатной машинкой «Москва». Слева, у перегородки, кровать (под светильничком – ночничком) с традиционной советской панцирной сеткой.
Прямо, слева от окна, полка с книгами и с иконкой «Владимирской» Богородицы и с вертикальным магнитофоном «Нота» Справа, между окон, черно-белый телевизор на тумбочке.
А на кровати лежали они, обнаженные и счастливые, красивые и молодые. Когда засыпал он, она внимательно рассматривала черты его лица, проводя оттопыренным мизинчиком по его бровям. Когда засыпала она, он, улыбаясь, нежно гладил тыльной стороной ладони ее волосы, проводил по бровям, по щеке; нежно целовал ее в закрытые глаза- и она улыбалась во сне.
А утром их веселило буквально все: и отсутствие сигарет, и остывшая жирная кабанятина, и председатель колхоза Репин со своим замом Поросенковым, таращившие на Иру глаза. Они зашли вроде бы по какому-то школьному делу, а на самом деле просто из любопытства, по наводке деревенского «сарафанного радио».
Какой же беззаботный был этот день! Где-то «поручик» добыл пачку сигарет «Друг», которыми угощал свою даму. И оба смеялись: «Как будто перьями из подушки сигарета набита!»- сказал он.
«На которые предварительно посикала собачка!»- уточнила она…
Он показывал ей свои любимые асаны из йоги, которые, когда не ленился, делал по утрам. Ира восхищалась. Ей вообще все нравилось в нем. И вот-вот она «Поза крокодила», когда ты, упершись руками в пол, держишь тело параллельно земли, как Высоцкий в видеоклипе «Утренняя гимнастика». На самом деле, ничего сложного: никаких физических сверх усилий, просто нужно поймать баланс… Она приписывала ему даже то, что никогда не было ему свойственно, например, агрессивность и жестокость в мужской драке. (Висит же тренажер — «груша»!) А стоило ей взять в руки веник, чтобы подмести изрядно уже замусоренный дом, как он умилялся ее хозяйственности, хотя это было ей свойственно в самой наименьшей степени…
Что-то шло по телевизору. Что-то ели. Но все это было где-то сбоку. А в центре были они вдвоем. И никак они не могли насладиться друг другом, как тогда, на лавочке, около музея -наговориться.
«И какой ты смешной, милый…»
6
Она побыла у него несколько дней.
Наверное, с неделю. И это была, конечно же, неделя счастья. Но в это время они ни разу не говорили о книгах и их героях. И даже немножко ссорились. Из-за сущей ерунды, о которой потом вспоминали со смехом. Сползала какая-то невидимая пелена, обнажая души. И пелену эту хотелось ухватить, придержать. И в какую-то очередную ночь ей стало страшно, гомерически страшно. Она не могла заснуть, все теребила его, сонного, уставшего. А он никак не мог понять, в чем причина этих переживаний?
А утром смеялись над этими ночными страхованиями, но в глазах уже не было веселия…
Пришло время расставания. Они не говорили громких слов. Он также отвез ее на мотоцикле на автобус до Нагорья. Теперь он даже не ощущал ее на заднем сиденье — так едины они были.
Он молча смотрел в ее глаза за стеклом автобуса. А она что-то едва заметно прошептала ему губами, когда автобус тронулся.
Потом, когда автобус, неуклюже развернувшись на площади, потащился по дороге в Переславль, он расшифровал сердцем, прошептанное ею: «Прощай!»…
7
Скоро от нее пришло письмо и в нем были стихи:
«…Было поздно уже и темно,
Было звездно и ветрено очень.
Страхи мягко вползали в окно,
И свеча не рассеяла ночи.
Мы молчали, страшась говорить,
И искали спасенья друг в друге.
Мы боялись черту преступить
И пропасть в этом дьявольском круге.
Все, что днем и легко, и смешно,
Ночью кажется грозным и жутким.
Звуки, тени и даже окно,
Все пугает совсем не на шутку.
Слышишь, чьи-то шаги за стеной?
Эта кошка недобрая, милый!
Это сон, это все не со мной,
Я не знаюсь с нечистою силой!
Боже мой, что за тень на печи?
И от свечки мне только страшнее…
Ну, скажи что-нибудь, не молчи
И зажги все огни поскорее!
…Он прошел, этот сумрачный час.
Улеглось все вокруг, стало проще.
Первый луч опустился на нас.
И кукушка заплакала в роще.»
И далее, на другом листе:
«…Было солнце особенно алым,
Было небо особенно синим.
Ты казался немного усталым,
Но, по-прежнему, очень красивым.
Было все очень хрупким, непрочным,
В этом прелесть, загадка, томленье.
И пускай эти дни чуть порочны-
Тем понятнее сердца смятенье.
И пускай мы немножко играли
В наши страсти, беседы и ссоры.
Повторится такое едва ли.
Понимаешь? Согласен? Не споришь?
Мы хотели сберечь то, что свято.
Не касались того, что бесценно.
Этот путь предназначен когда-то
Был и мне, и тебе, несомненно…»
«Но почему тогда «прощай»?!»
Алексей целовал эти листки со стихами, прижимал их к сердцу.
Он кидался на кровать, зарывался лицом в подушку, стараясь уловить еще живой ее запах, но уже безнадежно выветривающийся…
8
До осени, промозглой, мрачной, холодной и неприветливой осени тянулась для Алексея эта пытка. Он звонил Ирине по телефону из школы. Она говорила или что-то обыденное, или молчала.
«Что случилось? Ты полюбила другого?»-«Нет, просто это жизнь. И я не хочу тебе ее портить. Так красиво, как у нас с тобой было, не бывает в обычной жизни, Алеша…»
Больше Ирина трубку не брала…
-Надоело смотреть на эти «страдания юного Вертера!»- сказал Алексею друг-сосед, зайдя как-то в гости.
Отто, так звали соседа (русский полунемец), удивительным образом сочетал в себе чисто немецкую педантичность с чисто русской непредсказуемостью.
Он был спецназовцем, воевал в «горячих точках», получил ранение в ногу, ушел в отставку по инвалидности и теперь постоянно жил в деревне. Когда поунемец не бухал (а именно от этого пристрастия, говорят, и жена от него ушла), бывал он очень крутым мужиком, охотником, спортсменом, интересным собеседником и частенько давал окружающим очень дельные советы, но при этом становился до тошноты пунктуальным, логичным, занудным и последовательным,- немцем, одним словом.
Когда же бухал, превращался в искрометного балагура, хулигана, авантюриста,- одним словом, в русского раздолбая…
-Будем вытравлять Ирину из твоего сердца,- говорил друг-сосед,- абортировать, так сказать, твои чувства к ней!
Отто велел Алексею взять лист бумаги и в левом столбике записать то, что было ему особенно дорого в Ирине. А в правом столбике, напротив каждого пункта, Отто обещал записывать свой«низвергающий идеал» контраргумент. И вот что у них получилось:
— Ирина очень красивая,- написал Алексей.
— Нижняя губа немножко оттопырена,- внимательно рассматривая фотографию Ирины (Ира оставила ее Алеше на память), по-медицински холоднокровно записывал Отто.- Челюсть тяжеловата.
-Начитанная, очень любит литературу,- отмечал учитель.
— Живет в придуманном мире,- парировал сосед.
-Остроумная,- не сдавался влюбленный.
-Насмешливая,- уточнил друг. Тут он отложил ручку, как немецкую пунктуальность. Дальше он отвечал устно:
-Подумай о своих недостатках, которые могут быть высмеяны ею в обществе других людей,- грустно заметил он Алексею.
-Она Моя Муза! Я пишу только с мыслью, что она прочитает!- продолжал страдалец.
-Так и пиши,- резонировал полунемец.- Она точно прочитает. Железно! Чисто из кошкиного женского любопытства! А с Музами, мой друг, не спят.
-Она мне нравится как женщина,- констатировал Алеша
-Природа женщин примерно одинакова,- заметил бывший когда-то женатым мужчина,- особенно при выключенном свете. И слова, и позы одинаковы. Я уж не говорю про физиологию… У тебя есть «вход», у нее есть «выход». Господи, этому миллион лет!
6. -Во мне что-то не так, если меня бросили,- самоуничижаючийся российский бедный Вертер.
-Чушь!- отвечал бывший спецназовец.- С тобой все в порядке. Думаю, как минимум десять девушек прямо сейчас побегут к тебе с восторженным визгом, стоит лишь тебе щелкнуть пальчиками. Но для изгнания этих вредных комплексов продолжай работать над собой, качайся, отжимайся. Переводи, одним словом, энергию сексуальную в энергию кинетическую.
7.
-Без нее я вселенски одинок!- совсем сник Леша.
-Думаю, именно в этом году родилась девочка, которая, став девушкой, украсит твою жизнь на несколько счастливых лет…
Тебе, дураку, этого не понять…
-И главное, дружок,- заключил сосед,- наверняка Ирина не умеет готовить, не хозяйственная, не бережливая. И она музейный работник. А это значит, что тебе как экспонату дан уже порядковый номер, ты зарегистрирован в журнале и про тебя забыли! Вон, смотри, на ушах твоих пыль!
На самом деле, то, что она тебя бросила- это даже хорошо! Для нее и ее музейного окружения это пик благородства. Она ушла от тебя, чтобы не записывать тебя в почетный легион мужей -рогоносцев! Так что спасибо ей скажи! Она, кажется, любит тебя, дурака…
Довольный и успокоившийся Алексей облегченно вздохнул и … помчался в Переславль на мотоцикле благодарить Ирину, как и посоветовал ему Отто…
-А я ее люблю…
-Бери ключи.
9
-Что ты будешь с ним делать!- всплеснул руками друг-сосед.- Угробит ведь мотоцикл, засранец! Как пить дать угробит!
Сосед расположился удобно за круглым столом под абажуром в комнате Алексея, поставил перед собой бюстик Гомера, вынул из кармана военной безрукавки шкалик с продуктом своего производства, налил себе рюмку. Подумав, налил и Гомеру.
-Что ты знаешь об одиночестве, «юноша бледный со взором горящим»?! Вселенское одиночество помнит, наверное, только «небо Аустерлица».
…Ну, еще, может быть, рыжее небо Кандагара…
А ты что скажешь?- обратился сосед к Гомеру.- Правильно! Не серьезно все это! Не умеют они, молодежь нынешняя, очищаться трагедией! Не понимают, что страдания возвышают человека, как благополучие превращает в сытую, б-дь, скотину!
Вот поэтому трагедия как жанр гораздо выше комедии! Вы, греки, прекрасно это понимали! А теперь- одни комедии…
Обосремся однажды…
Посмотрев пристально в слепые глаза Гомера, Отто поднял рюмку и провозгласил тост:
-Ну, за катарсис, старик! …- и опустив уже поднесенную было к губам рюмку, задумался.
— Старик… А сколько тебе было, Гомер? Сорок? Сорок пять? Неужели пятьдесят?! … Ой!!!
10
…Алексей ехал 110 километров под моросящим дождем по грязи, часто непролазной. Сначала он останавливался, чтобы дать мотоциклу остыть, но чем ближе он был к Переславлю, тем больше было испытаний. Под Нагорьем ослабла цепь, и он натягивал ее в кромешной тьме под усилившимся дождем. А как только в Нагорье, повернув на площади, выехал на дорогу до Переславля,- лопнула камера заднего колеса. Три часа он безуспешно занимался ремонтом, затем просто отчаянно набивал в покрышку траву. 47 км он ехал по дороге на первой или второй передаче, вихляясь из стороны в сторону…
Из деревни Алексей выехал вечером, а у дома Ирины (и как нашел-то!) был в 6 часов утра- грязный, мокрый, измученный…
Она вышла к нему в шлепках на босу ногу, зябко кутаясь в пальто, накинутое поверх халатика. Грустно улыбнулась:
-Ну, зачем ты?
А он светился от счастья. Большего ему ничего другого и не нужно было.
Просто видеть ее.
-Езжай домой, Леша. Простынешь…
И она ушла, грустно и виновато улыбнувшись.
А он долго еще стоял под окнами ее старенького и покосившегося домика. Уже и свет в доме погас. Уже и утренние фонари на улице Свободы погасли… А по пустой улице, надвигаясь на Алексея, нетвердой походкой шел какой-то человек, что-то грозное бормоча себе под нос, что-то выкрикивая… То ли пьяный. То ли сумасшедший…
Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке…
Алексей бросил разбитый вдрызг мотоцикл в гараж, а когда появился на пороге своей квартиры, мать всплеснула руками. Сначала она принялась ругаться по обыкновению, но затем, увидев, как сын, скинув только обувь и верхнюю одежду, улегся с отрешенно-покинутым в каплях дождя лицом на кушетку в своей комнате, подсела рядом.
-Ты бы умылся…
Алексей смотрел куда-то сквозь мать. Краем губ он улыбался, а по щекам его текли слезы…
-Выпей, Леша.
Выпей, сынок!- всхлипнула мать.- У нас с папой полбутылки водки есть, еще с майских осталась…
А сынок уже спал. Он спал с плачущими глазами…
Рано утром он сел в автобус и поехал обратно в деревню. Точнее, до Нагорья. Дальше автобус не ходит, дальше шел пешком. От Нагорья до его деревни было 63 километра, но он не думал об этом. Где-то его подвозили, где-то брел, не замечая идущего параллельно с ним по другой стороне дороги волка, где-то снова подвозили…
11
В работе он старался забыть Ирину. Не по разрушающей чувства методике соседа, а с сохранением всего того хорошего, что было в его сердце сложено с благоговением и любовью по отношению к ней…
На Новый 1987 год он решил остаться в деревне. Поставил елочку, кое-как украсил. Друг-сосед звал к себе, но Алексей отказался. Отто понимающе кивнул, принес чекушку самогонки, поздравил с Новым годом и пошел уже было к двери…
-Да, чуть не забыл!- хлопнул он себя по лбу.- Почтальон заходил. Тебе открытка от Ирины…
Едва дождавшись, когда сосед выйдет, Алексей быстро накинул на дверь засов.
Надо сказать, Алеша жил тайной надеждой, что вот так вот прямо в новогоднюю ночь откроется дверь — и на пороге с распущенными каштановыми волосами поверх дубленки, вся в переливающихся снежинках, улыбающаяся, загадочная, появится она! Для нее, собственно, он и елочку наряжал… Ведь в Новый год должно произойти чудо! Но и открытка от нее — это тоже хорошо! Это тоже почти чудо! А вдруг там… Алексей устремился под абажур читать открытку…
И слова текста открытки поплыли у него перед глазами от слез, как когда-то весной земля под их ногами.
«Алеша, милый! Поздравляю тебя с Новым годом! Пусть у тебя все будет новое в следующем году: школа, дом, друзья, рассказы, стихи, ощущения, впечатления, желания и … чудесная, сказочная, сумасшедшая влюбленность в девушку-фею, в Ассоль, Фрези Грант, Офелию, Джульетту… Пусть она будет настоящей феей, пусть будет совсем не такой, как я…
Пусть все будет новое, но где-то глубоко в памяти пусть остается хоть капля, хоть кристаллик старых воспоминаний, в которых (прости меня!) одной очень редкой искрой иногда промелькнет мое имя.
Помнишь- Ирина…
Я желаю тебе счастья, Алексей Кукушкин! Я верю в Вас и в Ваше будущее! С Новым годом, мой друг!
Ирина.»
Где-то в телевизоре били куранты и люди в мишуре и серпантине смеялись и пили шампанское. Люди веселились, острили. Даже напрочь глухая деревня несколько оживилась. Были слышны чьи-то голоса. Сосед на улице жахнул из ружья дуплетом в воздух. Кто-то под окнами рассмеялся. А Алексей оцепенело стоял посреди комнаты и смотрел на открытку…
12
Жахнув из ружья в зимнее звездное небо, сосед присел под окна своего дома на завалинку, откинувшись к бревнам. Он достал из кармана овчиной безрукавки плоскую фляжку, отвернул крышку и сделал хорошие мужские три глотка. Чему-то улыбнулся.
«А ведь даже не спросил, где конверт, если письмо,- подумал он.- Совсем парень голову потерял…»
И ему вспомнилось лицо девушки с «немножко оттопыренной губой» и «несколько тяжеловатой челюстью»… Безусловно, красивое лицо безусловно красивой девушки с роскошными каштановыми волосами и властно очаровывающими карими глазами… Ах!!!
Неделю назад Отто ездил в Переславль.
Найти Иру в музее не составило труда. Он представился. Ирина была поражена.
-Отто фон Краузе?!
-Не совсем так. Просто Отто Иванович…
Он рассказал, в каком состоянии находится сейчас Алексей. Ирина вздохнула:
-А что я могу поделать? Я не говорила ему. Я скоро выхожу замуж…
-И не говорите. Просто поздравьте его с Новым годом, просто черканите пару слов на открытке. Это же не сложно, правда? Это же не займет много времени, мадам?!
Ирина кивнула головой, убежала в здание музея и скоро вернулась с открыткой.
-А все-таки здорово было!- вздохнула на прощание Ирина.- У меня такого в жизни больше не будет! Эта поездка на байке…
-На моем байке,- уточнил Отто.
-Эта кабанятина. Я раньше никогда ее не ела…
-Моя кабанятина…
-Этот деревенский самогон…
-Мой самогон…
-А что же тогда Алешкино-то?!- задорно рассмеялась Ирина, восторженно глядя на собеседника.
«Пункт №3»- грустно подумал полунемец.
-А Алешкина-то – Любовь!- резко ответил Отто и поторопился к выходу.
Нужно было успеть еще на обратный автобус…
В старинный серебряный кубок Отто налил из домашней глиняной бутыли вина. Еще летом приезжал из Грузии на просторной машине друг сослуживец, привез несколько таких бутылей, бережно обложенных в деревянном ящике опилками, в которых лежали: зелень, чеснок, перец, желтые и бордовые помидоры, яблоки, груши, гранаты, грецкие орехи,- целый багажник ароматного и самозабвенного Кавказа! Почти все тогда с другом и оприходовали. Жарили шашлыки. Друг мастерски готовил чашушули, чахохбили, чихиртму… Хорошо, душевно пообщались, вспоминали… Отто хотел и последнюю бутыль откупорить, но друг остановил:
-Оставь! Зимой выпьешь, когда загрустишь…
И вот пришло время. Вспомнил, как отдавал жене другой серебряный кубок, чуть поменьше, парный.
-Об одном прошу: храни как память, не чокайся им с кем попало, особенно с будущим своим. И я тоже ни с кем из женщин не буду чокаться этим кубком, клянусь, даже если и появится кто-то. Пусть хоть они останутся парой…
-Чудной ты, Завитушкин,- рассмеялась бывшая супруга,- от тебя женщина, жена навсегда уходит, а ты о какой-то ерунде просишь…
-Это не ерунда,- поморщился Отто,- и я не Завитушкин. Сколько раз я тебе говорил, что моя фамилия с немецкого переводится как «жабо». Именно его носили мои родовитые предки, взявшие, между прочим, Иерусалим… Хотя, конечно, по моде своего времени и завивали, вероятно, волосы…
Бывшая жена, суетливо собиравшая вещи, задержалась, посмотрела на бывшего супруга с жалостью и иронией.
-Чудной ты. Другой бы на твоем месте давно бы карьеру головокружительную сделал после всего того, что ты пережил. А ты … «жабо», «родовитые предки»… Кому это сейчас надо? И сколько это стоит? Вон, посмотри, тот майор, которого ты с поля боя раненым из-под носа у моджахедов вытащил, уже генерал-майор. А ты все тот же сраный майор, как и тогда… Позвонил бы, выпили бы, пообщались бы по-мужски, вспомнили прошлое. Глядишь, он бы тебя и…
-Я не погоны… с поля боя вытаскивал,- поморщился побледневший Отто,- а раненого товарища. А стал бы я этого нынешнего генерал-майора с поля боя вытаскивать- это еще вопрос, мадам, очень большой вопрос… ?!
И не чудной я, а просто рыцарь. Их мало…
Но есть еще…
А в своем древнем германском роду последний я…
Ты с рыцарем жила, моя подруга…
-Ах, простите, не заметила!- нервно бросила уходящая навсегда жена, захлопнула чемодан и быстро пошла к выходу. И даже не обернулась.
-Что ж, с женщинами это иногда случается,- грустно глядя ей в след, прошептал себе под нос Отто.- И наследника мне не оставила. Некому передать рыцарство. Я последний von Halskrause…- Отто пригубил вина из красивого кубка…
P.S.
…Ассоль осторожно сняла с себя руку сладко спящего Грея и осторожно, чтобы не скрипнуть, села на краешек кровати. Как же он сказочно красив! Особенно сейчас, во сне, когда так вот безмятежно улыбается. Девушка сняла с безымянного пальца своей правой руки золотое кольцо и положила его на прикроватный столик. Еще раз посмотрела на возлюбленного.
-Спите, почивайте Артур Грей! Ваша Ассоль будет помнить вас всегда!
На цыпочках Ассоль вышла на палубу корабля. Летика ее уже ждал, как и договаривались. Он помог девушке спуститься с корабля в тихо покачивающуюся на волнах еще спящего моря шлюпку. Ассоль вскинула голову, жадно всматриваясь в корабль с алыми парусами, пока корабль не исчез в утренней дымке, как и не было.
-А капитан расстроится!- с укоризной бормотал себе под нос Летика.- Может, передумаете?
-Нет, Летика, не передумаю! Так нужно. Иначе сказка погибнет. И любовь тоже. А я не могу этого допустить!
-А капитан расстроится!- не унимался Летика, тихонька гребя веслами, пока Ассоль его не остановила.
-Довольно! Дальше я сама!
Ассоль проворно перебросила через борт шлюпки босые ножки и спрыгнула. На глазах у изумленного Летики она легко и свободно побежала по волнам, пока не скрылась в утренней дымке моря, как и корабль с алыми парусами, как и не было…
А на палубе корабля спали пьяные музыканты. Только один не спал. Он сидел в овчиной безрукавке, прислонившись к нактоузу, под компасом. Отхлебнув из фляжки, которую извлек из кармана безрукавки, музыкант прижал к подбородку скрипку, вскинул руку со смычком и, закрыв глаза, заиграл…
Это была тихая и печальная мелодия, красивая и старая, как и весь этот мир. И вы ее прекрасно знаете. И именно она сейчас нежно звучит в вашем сердце…
Пьесы. Для детей и подростковЭдуард Гайдай
Ассоль — Майя Вейос, Циммер — Дмитрий Ладыгин. Театр «Балтийский дом», режиссёр — Р. Банионис, художник — С. Боцулло.
Пьеса в двух актах
* Тексты песен собраны отдельно в конце пьесы*
Действующие лица:
1. Ассоль — взрослая.
2. Ассоль — девочка.
3. Грей.
4. Лонгрен — отец Ассоль, бывший матрос.
5. Циммер — виолончелист, он же «добрый волшебник».
6. Меннерс — хозяин трактира (сын утонувшего Меннерса), он же Меннерс старший (отец).
7. Угольщик Филипп — вечно пьян.
8. Летика — матрос «Секрета».
9. Пантен — боцман «Секрета».
10. Юнга.
11. Продавец тканей в Лиссе, он же один из посетителей трактира (возможно, 2й).
12. Матрос.
13. Рыбак (1й посетитель трактира).
14. Мери — мать Ассоль.
Жители города без слов.
Описание действующих лиц.
1. Ассоль взрослая. Трудно что-то советовать конкретно, поскольку она является практически идеалом. Внутри — милая, добрая, честная, чистая душой. Снаружи симпатичная молодая девушка. Будет петь и танцевать (как минимум, должна хорошо двигаться). Роль активная в смысле физических нагрузок. Быстрые переключения в разные состояния.
2. Маленькая Ассоль. 10 — 15 лет. Сообразительная девочка. Слов достаточно много для актрисы такого возраста. Но роль не сложная.
3. Циммер — бродячий музыкант-виолончелист. 50—60 лет. Он же «добрый волшебник» в сцене с маленькой Ассоль. Воспринимается как некий ангел-хранитель или добрый гений Ассоль на протяжении всей истории. Проходит через весь спектакль, хотя не всегда на сцене. Физически не очень сложно. Танцевать не требуется. Нужен хороший опытный немолодой актёр, который справится с большими монологами и сможет держать внимание зрителя без лишних телодвижений.
4. Грей — молодой капитан. Тоже из серии идеальных — мужественных и красивых.
5. Лонгрен — отец Ассоль, бывший матрос. Возраст примерно такой же, как у Циммера. Немного поющий (задушевно).
6. Меннерс — хозяин трактира (сын утонувшего Меннерса). Среднего возраста. Внешне немного напоминает молодого Гитлера. Основные состояния — то испуганный, то активный, самоуверенный. Он же играет отца — такой же, но седой, по поведению более вальяжный.
7. Угольщик Филипп — вечно пьян. Детина больших размеров. Возраст непонятен из-за постоянного употребления алкоголя. Но актёр должен быть достаточно пластичный — ему предстоит сыграть драку в кабаке.
8. Летика — матрос «Секрета». Адъютант Грея, его ближайший соратник и помощник. Возраст такой же, как у Грея. Бойкий, громкий, неугомонный.
9. Пантен — боцман «Секрета». Немолодой, коренастый, умудрённый опытом.
10. Юнга. — мальчишка не старше 17 лет.
11. 1й посетитель трактира — Классический представитель провинциального рыбацкого посёлка. Довольно развёрнутая (комическая) роль в начале спектакля. Также ему предстоит драка в трактире. Напоминает пьяного Д’Артаньяна.
12. 2й посетитель трактира, он же Продавец тканей — этот почти такой же, но по поведению больше похож на Атоса (внешне может быть и Портосом).
13. Мери, мать Ассоль. (лет 30—40)
14. Матрос «Секрета».
Жители города, матросы «Секрета».
Сцена 1. В трактире Меннерса
Кто сказал, что в море
Солёная вода?
Только тот, кто рому, кто рому не попил.
Кто сказал, что горе
На море и беда?
Только тот, кто в море, кто в море не ходил!..
(см. тексты песен)В трактире у Меннерса. Барная стойка, несколько столиков. Посетители с металлическими кружками. За центральным столиком двое (далее это 1й и 2й посетитель). За отдельным столиком сидит угольщик Филипп. Перед ним несколько кружек. За другими столиками ещё два-три человека без слов.
В углу сидит старик Циммер. У него единственного на столике чашка с блюдцем, рядом стоит виолончель. Он и Меннерс — единственные трезвые в этой компании.
Меннерс стоит за стойкой.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ.…И представьте себе — подтянул её я к борту, а дальше никак! В сачок-то не помещается! Да какой тут, к дьяволу, сачок! Пожалуй, и в лодке бы места не хватило…
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А ты бы лучше глаза промыл — помогает иногда. Глядишь, и рыбка бы поменьше стала!
Здесь и далее все присутствующие, кроме Циммера, громко смеются после каждой реплики.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да я трезвый был! Как сейчас! Клянусь… Абсолютно!.. Меннерс, рому!
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Давай, Меннерс! Давай ещё — видишь, человек совсем трезвый сидит!
МЕННЕРС. В долг не даём. Где твоя сказочная рыба? Неси, тогда посмотрим!
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Убью!
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Ладно, тихо, тихо!.. Наливай, Меннерс, я плачу.
Меннерс наливает. «Весёлая передача» для окружающих закончилась, смех прекратился, далее каждый занимается своим делом.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А что это твой музыкант не играет?
МЕННЕРС. Это не мой музыкант. Из города, видать, пришёл.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. То-то я смотрю — не из наших, вроде. Филипп, ты его знаешь? Говорят, он из города.
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Угомонись! А ты, старик, и в правду, сыграл бы. Что это за инструмент у тебя такой огромный?
ЦИММЕР. Виолончель. Я вообще-то отдыхать зашёл, а не работать.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Ты смотри! Большая эта вели-чель. Во! Точь-в-точь, как та моя рыба! Абсолютно!
ФИЛИПП. Меннерс, угости музыканта. Как вас зовут?
ЦИММЕР. Циммер. Нет-нет, спасибо, мне только чаю.
ФИЛИПП. А я Филипп. Уголь вожу из города. Так что, могу подвезти, когда возвращаться будете.
ЦИММЕР. Спасибо.
ФИЛИПП. Сыграйте, а? Уж очень интересно посмотреть, как на такой штуковине играют.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да-а! Сто лет я уже не слыхал эту, вели… вело… нчель. О! А давайте лучше споём! Эх, после пи-и-ва волна игри-и-ва в корму-у кача-ает и в…
Входит Ассоль. У неё в руках корзинка с моделями кораблей. Все резко смолкают, уставившись на неё. Ассоль оглядывается, словно она здесь впервые, но не замечает виолончелиста. Находит угольщика, подходит к нему.
АССОЛЬ. Добрый вечер.
МЕННЕРС. Ах, какие гости к нам пожаловали! Вы только посмотрите!
АССОЛЬ. Я не к Вам. Филипп, мне не удалось сегодня ничего продать.
ФИЛИПП. Зря ты сюда пришла, Ассоль. Иди домой.
АССОЛЬ. Но ты меня утром отвозил в город, а мне теперь совершенно нечем тебя отблагодарить.
ФИЛИПП. Не болтай глупостей. Я тебя просто так подвёз. Иди. Нечего тебе тут делать.
АССОЛЬ. Спасибо.
МЕННЕРС. Ай-яй-яй! Кажется, ваш бизнес пошатнулся? Неужели глупые горожане больше не хотят покупать ваши бесполезные игрушки? Может быть, они поумнели?
ФИЛИПП. Помолчи, Меннерс. Ассоль, уйди отсюда.
МЕННЕРС. Постой! Покажи свои кораблики, Ассоль, не стесняйся! Может, я что-нибудь куплю на память? Господа! У кого вельбот протекает, подходи-покупай! Тут есть целый фрегат для мухи или паука! Очень-очень нужная вещь! Не хотите фрегат — берите галиот! В него поместится как раз три таракана, господа! Я не шучу, он просто огромен! Надеюсь, Ассоль, вы с папашей не забыли навесить на него алые паруса?..
Филипп ударяет кулаком по столу. Меннерс мгновенно смолкает.
МЕННЕРС. Увы. Здесь тоже никто не покупает ваш товар. Придётся снова голодать. Сочувствую.
Уходит к себе за стойку.
ФИЛИПП. Мне от тебя ничего не нужно, Ассоль. Иди домой, я сказал! Отец ждёт, наверное.
АССОЛЬ. Хорошо. Спасибо, Филипп. До свидания.
Уходит.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. А что, правду говорят, что она того, полоумная?
МЕННЕРС. Также как и её папаша Лонгрен. Семейка чокнутых.
ФИЛИПП (напевает). Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины…
МЕННЕРС. Ей в детстве колдун привиделся, который обещал, что за нею принц приплывёт на корабле под алыми парусами!
ФИЛИПП (всё громче). Но только бойся попадать в наши Палестины…
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Да я слыхал! И что ж она? Всё ещё ждёт принца, дурочка?
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Как видишь. За тебя пока не вышла, дурачок!
Снова всеобщий смех.
ФИЛИПП. Эй, ты, паук, подай-ка ещё рому!
Тишина.
Не слышишь, что ли? Рому давай, говорю!
Пауза. Филипп встаёт, подходит пошатываясь к стойке, за которой не шевелясь стоит Меннерс. Все внимательно следят за происходящим.
ФИЛИПП. Не бойся, т-таракан, я заплачу тебе… за всё!
МЕННЕРС. А рома больше нет.
Все угрожающе вскакивают со своих мест.
ВСЕ. Что?!!!
МЕННЕРС. Я пошутил, братцы, пошутил. Будет вам ром!.. Но только, когда этот угольщик отсюда уйдёт.
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Угольщик? Уходи, угольщик, я пить хочу!
ФИЛИПП. Сам уходи! Меннерс, тебе говорят — налей мне ро…
1й Посетитель пытается стулом ударить Филиппа по голове, но промахивается. Завязывается всеобщая драка. Фоном звучит бодрая музыка.
Сцена 2. Рассказ Циммера
Драка в трактире продолжается. Циммер неторопясь допивает чай. Достаёт из чехла виолончель. Выходит с нею на передний план (возможно, забирается с нею на стол). Проводит смычком. Музыка драки обрвается, слышен только звук виолончели. Все от удивления замирают и оглядываются на Циммера. Когда всеобщее внимание привлечено, Циммер перестаёт играть и начинает рассказывать.
ЦИММЕР. Всё было совсем не так, господа. Успокойтесь. Я расскажу вам правду.
Однажды летом, когда Ассоль было около девяти лет отроду, она шла в город, чтобы продать лавочнику игрушечные корабли, которые мастерит её отец. До города тут недалеко, но дорога, как вы знаете, идёт через лес…
1Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Знаю, знаю! Там она встретила волка, а в корзинке был пирожок… Ха-ха-ха…
2Й ПОСЕТИТЕЛЬ. Помолчи, приятель!
ЦИММЕР. Когда Ассоль дошла до ручья, она присела у мостика, чтобы немного отдохнуть, и принялась рассматривать корабли в своей корзинке. Там было несколько прекрасных моделей, но среди них одна оказалась совершенно необычной! Это была миниатюрная яхта с парусами из алого шёлка. Вы только представьте себе — белая яхта с алыми парусами! Она привела в восхищение маленькую Ассоль! Пламенный весёлый цвет горел так ярко в её руке, словно она держала огонь…
Циммер игрет на виолончели. Посетители трактира замерли в оцепенении. Все смотрят назад, в глубину сцены, где им «видятся» описываемые рассказчиком события.
Маленькая Ассоль с яхтой в руках.
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Если я опущу её в ручей поплавать немного, она не промокнет. А потом я её вытру.
Опускает кораблик в «ручей». Разговаривает с яхтой за себя и за воображаемого капитана.
Ты откуда приехал, капитан?
Я приехал… я приехал из Китая.
А что ты привёз?
Что привёз, о том не скажу.
Ах, ты так, капитан! Тогда я посажу тебя обратно в корзину.
Сквозь звуки виолончели раздаётся порыв ветра. Ассоль вскрикивает, протягивает руки к яхте, но не может её достать. Кораблик быстро плывёт через сцену. Ассоль хватает корзину и пускается в догонку.
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Стой! Стой! Ах, господи! Ведь случилось же…
Вслед за яхтой Ассоль исчезает за кулисами.
Виолончель остаётся стоять там же, где и была, словно на ней кто-то продолжает играть. Её мелодия продолжается. Циммер, рассказывая дальше, отходит в сторону по авансцене, садится на большой камень. В процессе рассказа у него в руках появляется яхта с алыми парусами.
ЦИММЕР. Здесь было устье ручья. Разлившись нешироко и мелко, он пропадал во встречной морской волне. Ещё издали Ассоль увидела незнакомца, который сидел на берегу и рассматривал её яхту.
Появляется Ассоль с корзинкой. Несколько секунд молча смотрит на Циммера, который её «не замечает».
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ты уже поиграл. Теперь отдай мне. Ты как поймал её?
Циммер от неожиданности чуть не роняет яхту.
ЦИММЕР. Клянусь Гриммами, Эзопом и Андерсеном, это что-то особенное! Послушай, это твоя штука?
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Да, я за ней бежала по всему ручью. Она была тут?
ЦИММЕР. У самых ног моих! Яхта, покинутая экипажем, была выброшена на песок трёхвершковым валом. Как тебя зовут, крошка?
Отдаёт ей яхту.
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ассоль.
ЦИММЕР. Хорошо… Хорошо, что оно так странно, так однотонно и музыкально, как свист стрелы или шум морской раковины. Твоё имя не нарушило очарования. Эта удивительная яхта здесь, на берегу моря, потом ты… Что у тебя в корзинке?
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Лодочки. Потом пароход, да ещё три таких домика с флагами. Там солдаты живут.
ЦИММЕР. Отлично. Тебя послали продать. По дороге ты занялась игрой. Ты пустила яхту поплавать, а она сбежала. Ведь так?
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Ты разве видел? Тебе кто-то сказал? Или ты угадал?
ЦИММЕР. Я это знал.
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. А как же?
ЦИММЕР. Потому что я — самый главный волшебник.
Ассоль смущается. Испуганно отступает.
ЦИММЕР. Тебе нечего бояться меня. Напротив, я хочу поговорить с тобой по душам. Слушай меня внимательно, Ассоль. Я был в той деревне, откуда ты, должно быть, идёшь. Я люблю сказки и песни, но у вас не рассказывают сказок и не поют песен. А если и поют, то, знаешь, эти истории о хитрых мужиках да рыбаках, эти грубые коротенькие четверостишья с ужасным мотивом… Стой, я сбился. Погоди…
Не знаю, сколько пройдёт лет, только в твоей деревне расцветёт одна сказка. Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали под солнцем сверкнёт алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, прямо к тебе. Тихо будет плыть этот чудесный корабль. На берегу соберётся много народу, удивляясь и ахая. И ты будешь стоять там. Корабль подойдёт величественно к самому берегу под звуки прекрасной музыки. «Зачем вы приехали? Кого вы ищите?» — спросят люди на берегу. Тогда ты увидишь красивого храброго принца. Он будет стоять и протягивать к тебе руки. «Здравствуй Ассоль! — скажет он. — далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне. Я приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. У тебя там будет всё, что ты только пожелаешь. Жить мы станем с тобой так дружно и весело, что никогда твоя душа не узнает слёз и печали». И ты, Ассоль, уедешь с принцем в блистательную страну, где восходит солнце, и где звёзды спустятся с неба, чтобы поздравить тебя с приездом.
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ (негромко). Это всё мне?
Может быть, он уже пришёл… тот корабль?
ЦИММЕР. Не так скоро. Сначала ты вырастешь. Потом… что говорить? Это БУДЕТ, и кончено. Что бы ты тогда сделала?
МАЛЕНЬКАЯ АССОЛЬ. Я?.. Я бы его любила… если он не дерётся.
ЦИММЕР. Нет, не будет драться, не будет. Я ручаюсь за это. Иди, девочка, и не забудь того, что я тебе сказал. Иди. Да будет мир пушистой твоей голове!
Девочка уходит. Циммер возвращается к виолончели.
ЦИММЕР. Девочка стремглав побежала домой, забыв от счастья, что ей надо было идти в город. Она рассказала отцу, о волшебнике и об алых парусах.
Возможно, кто-то из соседей услышал, а, может быть, это был случайный прохожий…
Раздаётся низкий резкий звук оборвавшейся басовой струны. Активная угрожающая роковая музыка. В луче света Меннерс. Он в ярости.
МЕННЕРС. Ложь! Это всё ложь! Не слушайте его! Она сумасшедшая!
По сцене проходит взрослая Ассоль с корзинкой. Уже нет столиков, нет трактира. Вокруг Ассоль в диком танце снуют мужики и бабы, не давая ей пройти. Толкают её друг другу с диким хохотом.
МЕННЕРС. Не будет ей никакого принца! Не будет никакого корабля! Не будет алых парусов! Не будет! Не будет! Ни-ког-да!!!
Танец-насмешка продолжается.
МЕННЕРС. Ненавижу эту семейку! Ненавижу эту Ассоль и её папашу Лонгрена! Этот грязный мерзавец утопил моего отца! Вы слышали? Он утопил моего отца, как котёнка! И я этого так не оставлю! Они ответят мне! Ответят за всё!
Темнота. Танец и музыка обрываются. Звучит тихая песня, похожая на колыбельную.
Сцена 3. Ассоль и её отец Лонгрен
Лонгрен сидит, покачиваясь, и задумчиво напевает песню, словно колыбельную. Ассоль лежит рядом, положив голову ему на колени.
ЛОНГРЕН.
Где небо встречается с морем,
А море встречается с небом.
Там Солнце в бескрайнем просторе
Плывёт за дельфинами следом…
(см. тексты песен)АССОЛЬ. Я так люблю эту песню. Она похожа на мечту. Несбывшуюся мечту.
ЛОНГРЕН. О… мы, кажется, загрустили? Отчего, Ассоль? Ну-ка, рассказывай, что случилось?
АССОЛЬ. Ничего не случилось, отец. Всё как обычно…
Скажи, почему нас так не любят в деревне?
ЛОНГРЕН. Потому что они не умеют любить, Ассоль.
АССОЛЬ. Не умеют… Бедные. Зато они умеют нелюбить. Меннерс на нас очень зол. Что ты ему сделал? Он всем говорит, будто… говорит, что ты…
ЛОНГРЕН. Что я убил его отца? Я давно должен был рассказать тебе, но это так непросто…
АССОЛЬ. Нет! Не говори! Этого не может быть! Я не верю!
ЛОНГРЕН. Успокойся, милая, я никого не убивал. Просто однажды я не помог одному человеку спастись.
АССОЛЬ. Почему?..
ЛОНГРЕН. Ты же знаешь, отчего умерла твоя мать. Но я не говорил тебе, из-за кого это случилось.
АССОЛЬ. Это был он? Отец Меннерса?
ЛОНГРЕН. Ты родилась холодной зимой, Ассоль. Я тогда ещё плавал матросом на «Орионе» и не знал, что ты уже появилась на свет. До моего возвращения оставалось совсем немного, но, увы, у матери уже не хватало денег, чтобы прокормить вас обеих. И тогда она решилась пойти к нему — самому богатому человеку в этой деревне.
Завывание вьюги. Вечер. Женщина (Мери, мать Ассоль) стучит в дверь. Открывает Меннерс (почти такой же, как сын, но более пожилой — сгорбленный и седой).
МЕННЕРС СТАРШИЙ. А, Мери! Чего это ты, вдруг, ко мне на ночь глядя? Переночевать, что ли? Ну, заходи, заходи, я не прочь — у меня под боком местечко для тебя свободно.
МЕРИ. Мне не до шуток, Меннерс. В доме нет ни крошки съестного. Дочку не могу кормить.
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Ай-яй-яй… Какая беда! Тебе, наверное, деньги нужны?
МЕРИ. Я отдам сразу, как только Лонгрен вернётся.
МЕННЕРС СТАРШИЙ. У-у… зачем же нам с тобой так долго ждать? Всё гораздо проще, милая. И Лонгрен нам совсем не нужен. Смекаешь?
МЕРИ. Вот. Можешь взять моё кольцо! Оно дорогое. Возьми его!
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Мне не нужно твоё кольцо. Мне нужна ты, Мери. Будь, смелее! Не упрямься. Приласкай меня, и я тебя хорошо накормлю…
МЕРИ. Не трогай меня! Ты с ума сошёл! Опомнись — я давно замужем и у меня маленькая дочка!
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Не хочешь — не надо. И сама с голоду умрёшь и дочку погубишь.
МЕРИ. Да я лучше умру, чем прикоснусь к тебе!
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Смотрите, какая гордая! А про ребёнка забыла — чем кормить-то будешь?
МЕРИ. Найду чем… В город схожу — тут недалеко.
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Недалеко летом. А сейчас-то и простудиться недолго.
МЕРИ. Ничего. Переживу как-нибудь. Бог поможет. Прощай.
МЕННЕРС СТАРШИЙ. Зря ты так, Мери. Нам было бы хорошо вдвоём!
Мери уходит.
Слышишь?.. Куда ты пошла? Не делай глупостей!
Ну и иди! Сама потом пожалеешь…
Снова высвечиваются Лонгрен и Ассоль.
АССОЛЬ. А потом мама умерла?
ЛОНГРЕН. Заболела уже на следующий день… Простудилась сильно… Соседка ухаживала за вами обеими, но спасти удалось только тебя. Когда же я вернулся, Мери уже не стало…
АССОЛЬ. И тогда ты…?
ЛОНГРЕН. Нет. Он сам тонул. Я просто не подал ему руки.
АССОЛЬ. Почему наш мир такой жестокий? Почему люди не могут просто жить и радоваться жизни?
ЛОНГРЕН. Не все, дочка. Есть и те, которые могут.
АССОЛЬ. Иногда хочется сказать — оглянитесь, люди! Вокруг такая красота! К ней совсем не идут жестокость и обман. Посмотрите на это небо, посмотрите на это море! Как оно прекрасно! И волшебной ночью и радостным днём.
А каким сказочным бывает море в тихое летнее утро, вы разве забыли? Когда несмелый бриз развевает тончайшие полоски тумана, над лазурной рябью то тут, то там мелькают белые гребешки волн, а в голубой вышине проплывают лёгкие облака. Словно природа играет, и Земля с небом сливаются в один прекрасный мир! Как в твоей песне, папа. Вся душа наполняется теплом и радостью! В такие минуты очень хочется поверить в чудо…
ЛОНГРЕН. Ты знаешь, многие любят море, только не все могут так хорошо говорить об этом, как ты, Ассоль.
АССОЛЬ. А ведь, согласись — это смотрелось бы очень красиво, если б действительно однажды ясным утром над морем вдруг возникли… алые паруса!
ЛОНГРЕН. Ассоль, девочка моя, ты всё ещё помнишь эту сказку?
АССОЛЬ. Я уже большая, папа… Столько лет прошло — но ни кто так и не приплыл сюда… Я понимаю, я всё понимаю — это был просто сон. Такой чудесный детский сон про доброго волшебника.
Идут минуты не спеша,
А годы мчатся вскачь.
Взрослеет нежная душа,
Хоть радуйся, хоть плачь…
(см. тексты песен)Сцена 4. Ассоль и старушка
Утром на берегу моря. Ассоль стоит и смотрит вдаль. Появляется Старушка, смотрит на Ассоль, недовольно бормочет. Сначала как будто сама с собой.
СТАРУШКА. Ах, Ассоль, ты, Ассоль. Ну что ты всё стоишь и стоишь тут каждое утро? Не смешила б людей-то. Чего выстаиваешь? Прынцесса малахольная. Лучше б работать шла в огород как все нормальные бабы. С утра-то работается лучше. Глядишь, и мужик бы какой тебя приметил. Слышишь, нет?
АССОЛЬ. Что?
СТАРУШКА. Не слышишь, что ли?
АССОЛЬ. Ой, здравствуйте, бабушка. Я засмотрелась на море. Сегодня оно как-то особенно красиво.
СТАРУШКА. Да, погода хорошая… Ты, Ассоль, когда говоришь, вроде здоровой кажешься. А ведёшь себя так, что тьфу ты — не приведи, господь! Жениха-то всё нету?
АССОЛЬ. Нет пока.
СТАРУШКА. Ага. Учить тебя некому, я смотрю. Вот и ходишь посмешищем… Ладно. Хочешь настоящего принца? Слушай меня, поняла? Так и быть, помогу. У меня-то их знаешь, сколько было? У-у-у…
АССОЛЬ. Но мне не нужны ваши принцы, бабушка…
СТАРУШКА. Цыц! Ишь ты, коза какая! Смеяться вздумала. А ещё говорят, что полоумная… Я с тобой серьёзно говорю. Ну-ка, давай, стань вот так. Ну!
АССОЛЬ. Зачем?
СТАРУШКА. Ой, тёмная-то, ой… Стань, говорю! Теперь потянулись. Ручки вверх. Локти назад. Хорошо так потянулись. Ага… Ну, ничего, ничего… А теперь наклоняемся и собираем сорнячки, собираем… Ну, что ты опять смотришь?
АССОЛЬ. Какие сорнячки? Я не понимаю.
СТАРУШКА. Да… Вот оно — детство без матери. Запоминай, сиротка. Запоминай внимательно. Завтра, с утра выйдешь в огород и начнёшь полоть грядки. Но только те грядки, которые у забора, поняла? Можешь даже и не полоть сперва, главное — посматривай за заборчик, да поглядывай.
Как только первый принц пойдёт по улице, так сразу выпрямляешься и потягиваешься, как я тебя сейчас учила, а потом наклоняешься и, не спеша так, спокойно сорнячки начинаешь собирать. К забору повернись этим… спиной, и собирай, собирай себе. Только, на принца не вздумай смотреть, покуда совсем мимо не пройдёт. А то вспугнёшь, поняла? И вот так каждое утро делай. Через недельку придёт свататься — это я тебе точно говорю!
АССОЛЬ. Но откуда же там, на улице, принц появится, бабуля?
СТАРУШКА. Да как откуда? Не знаешь, что ли? С рыбалки, конечно! Одни ж на утренний клёв идут, другие обратно, с ночи. Потому утром самое время-то, к заборчику за сорнячками топать. И дело будет и польза. Выбирай там себе кого захочешь!
АССОЛЬ. За сорнячками, говорите?
СТАРУШКА. Да за ними, родными. А тут, на берегу, нечего тебе стоять, глаза мозолить. Только позоришься и людей дразнишь. Они, вон, кто в лодках, лишь смеются над тобой, да от работы отвлекаются.
АССОЛЬ. Спасибо за совет. Но я лучше без них как-нибудь проживу.
СТАРУШКА. Без кого это? Без мужичков, что ли?
АССОЛЬ. Без сорнячков, бабушка, без сорнячков.
Уходит.
СТАРУШКА. Да. Безнадёжно. Одно слово — полоумная.
Сцена 5. На корабле Грея
Шторм. Матросы «Секрета» сражаются со стихией…
В морях и океанах
О славных капитанах
Слагаются легенды много лет…
(см. тексты песен)Буря стихает. Команды Пантена (подчеркнутые) «вдали» ещё раз повторяются вахтенным, словно эхо.
ГРЕЙ. Закрепить мачты.
ПАНТЕН. Закрепить мачты! Подтянуть все ванты и фордуны!
ГРЕЙ. Ветер попутный, Пантен. Поднимай марсели.
ПАНТЕН. Поднять грот-марсель!
ГРЕЙ. Полный? Не рановато ещё?.. Может, стоит урезать на пару рифов?
ПАНТЕН. Ну, Грей, вы как скажете — «урезать» — не сразу-то и поймёшь… Как хотите, конечно, но я не стал бы сейчас брать рифы, капитан. Ветер почти утих.
ГРЕЙ. Думаешь, утих? Хорошо. Я тоже люблю скорость, но если паруса сорвёт, будешь сам потом зашивать, боцман.
ПАНТЕН. У меня ничего не сорвёт!
Эй, поднять фок-марсель! Веселее, парни! Веселее!
ГРЕЙ. Этого пока достаточно. Теперь можно открывать люки и сушить паруса.
Грей уходит.
ПАНТЕН. Открыть люки! Мокрые паруса на ростры! Не ленись! Живо, живо! Юнгу, ко мне!
Подбегает мальчишка.
ПАНТЕН. Ну, что ж, молодец! Скажу прямо — я думал ты сломаешься в первый же час! Пережить свежий ветер с кормовой качкой — это не просто даже для бывалого моряка.
ЮНГА. Свежий ветер? Я думал, это был ураган, господин боцман.
ПАНТЕН. Ураган? Ну ты даёшь!.. А разве ты не заметил, герой, какие паруса стояли у нас на «Секрете»?
ЮНГА. Конечно! Был всего один трисель, а остальные вы приказали убрать.
ПАНТЕН. Вот именно — трисель! Это ж как божий день! Так вот слушай сюда — если бы это был ураган, малыш, я приказал бы убрать вообще все паруса. Ясно?
ЮНГА. Могу ли я тогда спросить вас?
ПАНТЕН. Ну, давай, давай, спрашивай.
ЮНГА. Если убрать вообще все паруса, я думаю, корабль потеряет управление.
ПАНТЕН. Это ты так спросил? Нет, вы на него посмотрите! Это так цыгане в порту спрашивают!
ЮНГА. Простите, господин боцман! Я просто думал…
ПАНТЕН. Да ясно всё как божий день! Только, кроме хороших мозгов, неплохо бы иметь немного опыта, птенчик. Слушай сюда! Любой парус разорвёт в клочья первым же серьёзным шквалом! Если этот парус не большой, конечно. А если ты ещё, с дуру, поставишь чего посерьёзнее, то можно и мачты лишиться, дружок, а то и вообще взлететь, как говорится, килем в небо! Понял? Вот, иди и думай теперь про потерю управления, умник. Потом доложишь. Всё.
ЮНГА. Слушаюсь!
ПАНТЕН. Стой. Руки покажи… Ясно. Сколько раз тебе повторять — канаты хватать надо, а не гладить! Короче, даю тебе два дня отдыха.
ЮНГА (радостно). Есть, два дня!
ПАНТЕН. Я не закончил. Иди, возьми на камбузе спирт и бинт, и возвращайся сюда. Будешь лечить свои мозоли.
ЮНГА (нерадостно). Слушаюсь, господин боцман.
ГРЕЙ. Пантен!
ПАНТЕН. Я здесь, господин капитан! (Юнге.) Ну-ну! Чего скис? Бегом! И смотри, иголку не забудь.
Грей подходит. Юнга приветствует его и убегает.
ГРЕЙ. Ну, что скажешь, Пантен?
ПАНТЕН. А что? Хороший парень! Старается. Не хнычет. И дотошный такой — всё вопросы задаёт. Очень мне Вас напоминает, Грей, когда Вы ещё мальчишкой на «Ансельме» ходили! Помните старину Гопа — уж он Вам спуску не давал!
ГРЕЙ. Благодаря ему, я стал неплохим моряком, Пантен.
ПАНТЕН. И очень хорошим капитаном, Грей! Уж, поверьте мне, это ясно как божий день.
ГРЕЙ. Ладно, ладно… Давай-ка, лучше, к делу. Шторм был попутный, так что в порту мы окажемся гораздо раньше, чем рассчитывали.
ПАНТЕН. Да разве ж это шторм, капитан? Так, свежий ветер…
ГРЕЙ. Отставить болтовню, боцман. Мы прибудем не на рассвете, а уже сегодня к вечеру. Так что срочно готовьте «Секрет» и команду — отдыхать будем на берегу.
ПАНТЕН. Есть, капитан.
ГРЕЙ. И ещё: раз так вышло, когда станем на якорь, пусть Летика подготовит шлюпку и удочки. Этот ночной город меня совсем не привлекает.
ПАНТЕН. Будет сделано. На рыбалку, значит… Я вижу, вы нынче не в духе, капитан Грей.
ГРЕЙ. Не знаю, Пантен, что такое. Словно что-то должен сделать и не знаю что.
ПАНТЕН. Забыли что-нибудь?
ГРЕЙ. Да нет. Тут что-то другое, неважное… Или наоборот, такое важное, что других не касается. Тоска какая-то внутри… И, вроде, устал, а спать не тянет.
ПАНТЕН. Бывает, капитан. Иным в таких случаях ночные кабаки хорошо помогают. Но вы у нас поскольку трезвость любите, то рыбалка в гавани, пожалуй, будет вам в самый раз. И тихо, и спокойно.
ГРЕЙ. Я тоже так думаю.
ПАНТЕН. Только сдаётся мне, что тут дело посерьёзнее.
ГРЕЙ. В каком смысле?
ПАНТЕН. Да как бы вам сказать-то уж и не знаю. Всё-то вы у нас один да один… Матросы, вон, чуть на берег — уже с подружками гуляют. Я, конечно, согласен, что женщины народ ненадёжный, и часто они сами не понимают, что делают. Среди них, Грей, конечно, есть стервы, есть, согласен, но вы не думайте, что все такие. Без женского полу всё одно чего-то не хватает. Хотя бы даже глупости их, например.
ГРЕЙ. Как раз глупостей мне тут и без женщин удаётся послушать немало. Чаще всего, от своего боцмана. Ну, с чего ты вдруг взял, что я так плохо думаю о женщинах?! Я никак не мог дать повода к таким… странным мыслям.
ПАНТЕН. Логика, капитан. Я догадлив! Когда мы гостили в замке у вашей матушки — помните? — слуги мне рассказали один случай. Из вашего детства. Я вот тут сразу и смекнул!
ГРЕЙ. Даже в голову не приходит, что такое они могли тебе рассказать?
ПАНТЕН. Да тот случай на кухне, когда вам было лет десять. Служанка, как её — Бетси, кажется? — обварила руку кипятком, помните? А вам её так жаль стало, что вы в суматохе половник зачерпнули и себе на руку тоже кипящий бульон вылили. Чтобы, значит, понять его, это, чужое страдание-то! Вот, характер, у вас, а? С таких-то лет!
ГРЕЙ. Да, был такой случай. Потом я её к врачу повёл. И мы, кстати, с Бетси стали большими друзьями. Я не понимаю, Пантен, почему вы решили, что я из-за этого должен быть в обиде на всех женщин?
ПАНТЕН. В том-то и заковырка! Мальчишка Грей был в душе героем, а дамочка — что?
ГРЕЙ. Что?
ПАНТЕН. А то! Когда она ошпарилась, и малыш подошёл к ней с сочувствием, и спросил, значит, — больно ли тебе, мол, девица, — она что тогда сказала?
ГРЕЙ. Не помню.
ПАНТЕН. Вот! А слуги помнят! Она ответила, слезами истекая: «Попробуй, так узнаешь!» Чувствуете? Ей, конечно, и в голову не могло прийти, что мальчишка побежит пробовать! Потому что сама бы она ни за что не побежала бы. И понять женщинам настоящего рыцаря, даже если ему всего-то ещё десять лет, не дано!.. Да. Вот это-то и обидно. Ради кого страдаем!
ГРЕЙ. Да, Пантен. Ты, конечно, хороший боцман, но иногда такого себе накрутишь в голове, что белое чёрным начинает казаться.
Могу тебя твёрдо уверить — у меня к женщинам отношение самое уважительное. А то, что один пока, так, просто, не встретил, видать, судьбу свою.
ПАНТЕН. Смейтесь, смейтесь над стариком, капитан! Может, я в чём-то и ошибся. Может, и фантазии у меня много, но мне ясно как Божий день, что судьба эта ваша встретится очень-очень скоро.
ГРЕЙ. Да ну? Не знал, что ты ещё и волшебник у нас, предсказатель.
ПАНТЕН. Смейтесь, смейтесь. Поживёте с моё, тоже волшебником станете. Я ж по глазам-то всё вижу. Да и по возрасту… Пора уж… Да…
Возвращается юнга.
ПАНТЕН. Ну что, всё принёс?
ЮНГА. Так точно!
ГРЕЙ. Как тебе морская служба, юнга? Домой ещё не тянет?
ЮНГА. Тянет! Но я не хочу! Прекрасная служба, господин капитан!
ГРЕЙ. Молодец. Как ураган перенёс, не страшно было?
ЮНГА. Это был не ураган, а свежий ветер, господин капитан!
ГРЕЙ. Хм. Понятно. И я даже догадываюсь, откуда этот ветер дует… Пантен, про корабль не забудьте. Скоро земля.
ПАНТЕН. Всё будет сделано, господин капитан! И хорошего Вам улова, господин капитан!
Эй, на вахте! Свистать всех наверх! Живее! Собрание на полубаке! Время пошло!
Вахтенный вдали кричит «Свистать всех наверх!».
ПАНТЕН (юнге). Так, идем, боец. Перевязка откладывается на десять минут.
Уходят. Грей остаётся один.
ГРЕЙ.
Порой приходят грустные минуты,
И снова я у чистого листа…
(см. тексты песен)
Сцена 6. Рассвет
Ночь (или очень раннее утро, до восхода). Сверчки, цикады и шум прибоя. На авансцене камень, пень и т. п. (тот же). Появляется Ассоль.
АССОЛЬ. Какое всё теперь маленькое. И этот камень, и ручей… Наверное, он всё-таки обмелел… Сейчас бы сюда ни какая яхта не доплыла бы.
Садится на камень.
Яхта, покинутая экипажем, была выброшена на песок трёхвершковым валом. Потому что я — самый главный волшебник. Клянусь Гримами, Эзопом и Андерсеном…
Встаёт.
А море такое же… Какой странный человек. И почему он клялся Андерсеном?
Не знаю, сколько пройдёт лет… Не знаю. Я ничего, ничего не знаю.
Садится рядом с камнем, положив на него руки и голову. Звучит музыка.
«Зачем вы приехали? Кого вы ищите?» — спросят люди. На берегу соберётся много народу, удивляясь и ахая. А корабль величественно подойдёт к самому берегу под звуки прекрасной музыки.
Музыка звучит громче. Раздаются немного нереальные голоса.
ГОЛОС МАЛЕНЬКОЙ АССОЛЬ. Это всё мне? Может быть, он уже пришёл… тот корабль?
ГОЛОС ПРЕКРАСНОГО ПРИНЦА. «Здравствуй, Ассоль! Далеко-далеко отсюда я увидел тебя во сне. Я приехал, чтобы увезти тебя навсегда в своё царство. Жить мы станем с тобой дружно и весело».
ГОЛОСА ЛЮДЕЙ. «Зачем вы приехали? Кого вы ищите? Зачем…»
ГОЛОС ПРЕКРАСНОГО ПРИНЦА. Я увидел тебя во сне. Никогда твоя душа не узнает слёз и печали. Здравствуй, Ассоль, здравствуй!.. Я приехал, чтобы увезти тебя…
Голос плавно затихает. Ассоль спит.
С противоположной стороны сцены появляются Грей и матрос Летика с удочками.
ЛЕТИКА (громко напевает).
«Секрет», надёжней судна в мире нет!
«Секрет» нас выведет на свет,
«Секрет» — команды не найдёшь сильней,
И в этом весь секрет!
ГРЕЙ. Не кричи, Летика. Всю рыбу распугал.
ЛЕТИКА. Эх, господин капитан! Той рыбе, которую мы поймали, уже всё равно, пугай — не пугай.
Да и где ж вы крик-то услыхали? Кричат бакланы у причала, а я, между прочим, пою.
ГРЕЙ. Ну, молодец, молодец. Только пой потише. И лучше про себя.
ЛЕТИКА. Хм, про себя петь как-то нескромно… Кажется, тут неплохое местечко, капитан.
ГРЕЙ. Да, пожалуй. Здесь и отдохнём.
ЛЕТИКА. Есть, привал! Скажите, капитан, а правда ли говорят, будто бы родом вы из знатного семейства? Я думал, что всякие там графья сплошные неженки и белоручки.
ГРЕЙ. Это неинтересно, Летика.
ЛЕТИКА. Нет, ну ведь это же удивительный случай! А я, знаете, большой любитель удивительных случаев. Я их собираю и коллекционирую. Честное слово, если б я был писателем, капитан, я бы давно уже издал такую книжку удивительных случаев. Она бы так и называлась «Книга Летики». А что? Все стремились бы туда попасть! Я даже думаю, что многие специально стали бы создавать такие случаи или придумывать всякие странные достижения, только чтобы попасть в мою книгу! Я, конечно, сразу стал бы миллионером, купил бы себе замок, потом стал бы графом, как вы, сидел бы себе в этом замке и плевал в потолок. Красота! И уж, клянусь, никакие соленые ветры не затащили бы меня обратно в море.
ГРЕЙ. Это тебе так кажется, Летика.
ЛЕТИКА. Все равно не понимаю. Плавать на паруснике по морям, трудиться день за днём, качаться на волнах, рисковать жизнью. Зачем? Для чего? Если уже все есть — и дом, и еда, и титул, и деньги…
ГРЕЙ. Летика!.. Давай-ка, лучше помолчим и послушаем. Слышишь?
ЛЕТИКА. Чего?
ГРЕЙ. Тихо так. Хорошо. Лес, море. Действительно, красота, правда? Настоящая.
ЛЕТИКА.…и в этом весь секре-е-ет.
ГРЕЙ. Разводи лучше огонь, певец. Перекусим немного.
ЛЕТИКА. Есть, огонь! Разрешите отчалить за хворостом?
ГРЕЙ. Разрешаю.
Летика уходит. Грей направляется в сторону, где уснула Ассоль. Обнаруживает её. Долго разглядывает.
«Грей присел на корточки, заглядывая девушке в лицо… не подозревая, что напоминает собой Фавна с картины Беклина…»
Летика возвращается с хворостом.
ЛЕТИКА. Капитан, где вы?
Летика идёт к Грею.
Грей встаёт, собрается уходить. Вдруг передумывает. Задумчиво снимает с пальца кольцо и опускает его на мизинец Ассоль. Оглянувшись, Грей обнаруживает, что сзади стоит сильно удивлённый Летика.
ГРЕЙ. А, это ты, Летика! Посмотри-ка на неё. Что, хороша?
ЛЕТИКА. Дивное художественное полотно! В соображении обстоятельств есть нечто располагающее… Но я не успел развести костёр, капитан, потому что искал вас…
ГРЕЙ. Тише, Летика. Уйдём отсюда.
Отходят.
ГРЕЙ. Уже светает. Костёр, пожалуй, не стоит разводить… Там за деревьями какая-то деревушка, видишь?
ЛЕТИКА. Ну, так и что такого? Разве мы им помешаем?
ГРЕЙ. Летика, постарайся тихо разговаривать, хорошо? Мы сейчас пойдём туда. Ты, ведь, сможешь определить своим опытным глазом, где трактир?
ЛЕТИКА. Отсюда очень трудно… Должно быть, вон та чёрная крыша.
ГРЕЙ. Что же в той крыше приметного?
ЛЕТИКА. Сам не знаю, капитан. Ничего больше, как голос сердца.
Грей тут же оглядывается в сторону спящей Ассоль. Далее Летика забывается и говорит с каждой фразой всё громче.
ГРЕЙ. Идём.
ЛЕТИКА. А удочки!? Вещи!?..
ГРЕЙ. Оставь. Потом… (Снова оглядывается в сторону Ассоль.) Впрочем, прикрой хворостом, чтобы никто случайно не увидел.
ЛЕТИКА. Эх, капитан! Я поймал четыре мурены и ещё какую-то толстую, как пузырь, а вы говорите, оставь…
ГРЕЙ. Тише, Летика, тише!
Летика прячет под охапкой хвороста удочки.
ЛЕТИКА. Да я тихо… Всё можно идти! Никто не… (Спотыкается. Говорит очень громко.) Чёрт!!! Пенёк тут ещё этот!..
Ассоль пошевелилась. Грей хватает Летику за шиворот и быстро увлекает за собой.
Ассоль остаётся на сцене одна. Просыпается.
АССОЛЬ. Что это? Чья эта шутка? Чья шутка? Разве я сплю? Может быть нашла и забыла?
Ассоль осматривается вокруг. Держа в пригоршне кольцо рассматривает его. Смотрит на небо. Прячет кольцо за лиф. Неожиданно обращает внимание на камень. Рассматривает его, как диковинку. Обращается к камню.
АССОЛЬ. Спасибо! Спасибо тебе, брат мой! Я знала… я всегда знала, что это правда! Да, все говорят, что так не бывает. Так не бывает никогда! Но, пожалуйста, пусть хотя бы сейчас это будет не сон! Пожалуйста!
Со стороны, куда ушли Грей с Летика, появляется Циммер со своей виолончелью. Замечает издали Ассоль. Останавливается.
Ассоль спиной к нему. Снова смотрит на кольцо. Смеётся. Обнимает камень.
ЦИММЕР. Бог ты мой! Она здесь!.. Не пойму, смеётся или… плачет?
Ассоль!!!
Ассоль испуганно вскакивает, не оборачиваясь на голос.
АССОЛЬ. Волшебник? Нет. Это выше моих сил… я схожу с ума… только не сейчас…
Ассоль не оглядываясь убегает.
ЦИММЕР. Постой! Ассоль! Я только хотел сказать…
Циммер подходит к камню.
ЦИММЕР. А что? Что я мог бы ей теперь сказать? Прости? Так просто? Всего лишь слово — и больше ничего. Так же просто, как сказал когда-то маленькому доверчивому существу несколько других слов… Но мог ли я знать тогда, что моя невинная шутка так перевернёт ей всю жизнь?!.. Наверное, мог. Должен был знать! Видит Бог, хотел подарить ребёнку сказку! Всего лишь. А подарил несбыточную надежду, бесконечное ожидание, насмешки окружающих. Какое я имел право? Самонадеянный глупец. Пара слов и вот — целая жизнь страданий… Эх, брат, ты оказался совсем никудышным волшебником.
Играет на виолончели.
Душа у девчонки свободна как птица,
Но, каждый встречая рассвет,
Всё ждёт, почему-то, прекрасного принца,
Которого, может быть, нет…
(см. тексты песен)Сцена 7. Снова в трактире
Циммер перестаёт играть. Немногочисленные посетители хлопают. Уходят из трактира. Остаются только Грей и Летика. За своим отдельным столиком снова сидит угольщик Филипп. За другой усаживается Циммер. Он явно не в настроении.
ГРЕЙ. Как тебе, Летика? По-моему, очень неплохо.
ЛЕТИКА. Хорошую музыку я люблю послушать, особенно в такой глуши и после долгого плавания.
ГРЕЙ. Да… Господин музыкант!
ЦИММЕР. Меня зовут Циммер, сударь.
ГРЕЙ. Очень приятно, господин Циммер. Я, с вашего позволения, сообщу вам своё имя немного позже. Надеюсь, что нам удастся встретиться в скором времени.
ЦИММЕР (равнодушно). Вы хотите предложить мне работу? Благодарю, господин капитан, в здешних краях это большая редкость.
ГРЕЙ. Пока не могу сказать точно. У вас есть ещё знакомые музыканты? На случай, если мне бы понадобился небольшой оркестрик.
ЦИММЕР. Думаю, что я смогу найти достойных людей.
ГРЕЙ. Замечательно! Но поговорим об этом позже.
ЦИММЕР. Как вам будет угодно, господин капитан.
МЕННЕРС. Вам чаю?
ЦИММЕР. Нет. На этот раз можно чего-нибудь покрепче.
Меннерс наливает Циммеру из бутылки. Грей подзывает Меннерса. Тот подбегает полный подобострастия.
ГРЕЙ. Вы, разумеется, знаете здесь всех жителей. Меня интересует имя молодой девушки, тёмно-русой и невысокой, в возрасте от семнадцати до двадцати лет. Я встретил её неподалёку отсюда. Как её имя?
МЕННЕРС. Хм! Это, должно быть, Корабельная Ассоль. Она полоумная.
ГРЕЙ (равнодушно). В самом деле? Как же это случилось?
МЕННЕРС. Когда так, извольте послушать.
Лет семь тому назад встретила она колдуна-предсказателя на берегу, а может, и не встречала ни кого, только стало ей чудится, что за нею приплывёт корабль с алыми парусами. Таких кораблей не бывает в природе, вы же понимаете. Но она всё ждёт, глупая, как бы мы над ней не смеялись. С тех пор так её и зовут — Ассоль Корабельная.
ГРЕЙ. А вы над ней, значит, смеётесь.
МЕННЕРС. Что вы! Я не о себе! Народ у нас, сами понимаете, грубоват. Опять же, и женщины местные — как им не смеяться, коли Ассоль с этого безумного корабля прекрасного принца ждёт. Якобы, он именно её тут же выберет себе в жёны. Эта глупость многим кажется даже очень оскорбительной! К тому же, и отец у неё сущий мерзавец. Он утопил моего папашу, как кошку какую-нибудь, прости, Господи. Он…
ФИЛИПП (громко и свирепо). Корзинщик, корзинщик, Дери с нас за корзины!..
МЕННЕРС. Опять ты нагрузился, вельбот проклятый! Уходи вон!
ФИЛИПП. Но только бойся попадать в наши Палестины!..
МЕННЕРС (грею). Дрянь, а не человек. Каждый раз такая история!
ГРЕЙ. Более вы ничего не можете рассказать?
ЦИММЕР. Я могу!
МЕННЕРС. Нет, нет! Не перебивайте. Уж я начал, я и закончу! Так вот. Отец её — мерзавец, как я вам уже гово…
ФИЛИПП. Ты врёшь! Ты врёшь так гнусно и ненатурально, что я протрезвел!
(Грею.) Он врёт. Его отец тоже врал; врала и мать. Такая порода. Можете быть покойны — Ассоль так же здорова, как мы с вами. Я с ней разговаривал. У неё хорошая голова. Это сейчас видно. С тобой, Меннерс, она, понятно, не скажет и двух слов. Но я, сударь, в свободном угольном деле презираю суды и толки!
Она говорит, как большая, но причудливый её разговор.
Вот, к примеру, раз завелось дело о ремесле. «Я тебе что скажу, — говорит она, — моя работа не скучная, только всё хочется придумать что-нибудь особенное. Я, говорит, хочу так изловчиться, чтобы у меня на доске сама плавала лодка, а гребцы гребли бы по-настоящему; а потом они пристают к берегу и, точно живые, садятся на берегу закусывать». Я это захохотал, мне, стало быть, смешно стало, и говорю: «Ну, Ассоль, такое уж твоё дело, потому и мысли у тебя такие, а вокруг-то посмотри: все в работе, как в драке.» — «Нет, — говорит она, — Когда рыбак ловит рыбу, он думает, что поймает самую большую рыбу, какой никто не ловил.» — «Ну, спрашиваю, а я как же?» — «А ты? — смеётся она. — Ты, верно, когда наваливаешь углём корзину, то думаешь, что она зацветёт». Вот какое слово она сказала! В ту же минуту дёрнуло меня, сознаюсь, посмотреть на пустую корзину, и так мне вошло в глаза, будто из прутьев поползли почки; лопнули эти почки, брызнуло по корзине листом и… пропало. Я малость протрезвел даже!.. Вот… А Меннерс врёт и денег не берёт, — я его знаю!
(Меннерсу.) Рому давай, чего стоишь!
Меннерс из-за стойки, игнорируя Филиппа, обращается к Грею.
МЕННЕРС. Прикажете подать что-нибудь?
ГРЕЙ. Нет. Мы уходим.
ЦИММЕР. Капитан, если вы ещё не передумали насчёт оркестра, то я хотел бы вас немного проводить… Чтобы уточнить, м-м-м, состав инструментов.
ГРЕЙ. Состав?.. А, хорошо. Идёмте.
Грей расплачивается и уходит вместе с Летикой и Циммером.
МЕННЕРС. Ещё один сумасшедший. Да ещё миллионер! Оставил столько золота, что можно полгода не работать! Эх, живут же люди…
Меннерс.
Моей тоски глубокой и печали
Людишки никогда не замечали…
(см. тексты песен)Сцена 8. Приготовления
Активная музыка, на фоне которой периодически возникают в разных местах локально высвеченные быстрые диалоги…
1. Грей и боцман Пантен.
— Капитан, тут один маклер предлагает выгодный фрахт с премией.
— Пантен, сообщите людям, что сегодня мы поднимаем якорь и переходим в устье Лилианы, миль десять отсюда. Придите за картой. Лоцмана не брать. Пока все… Выгодный фрахт мне не нужен. Я буду в городе до вечера.
— Что случилось?
— Решительно ничего. Матросам скажите, что предстоит мелкий ремонт. Потом всё объясню.
— Будет исполнено…
***
2. Грей и продавец тканей.
— У меня лучший шёлк в городе, сударь, самый лучший! Есть, конечно, и красный…
— Нет. Этот слишком бледный.
— В таком случае, есть с прекрасным розоватым оттенком!
— Нет.
— Вишнёвый? Оранжевый?
— Нет. Нет.
— Тёмно-рыжий?
— Нет. Все не то…
***
3. Пантен.
(Пантен один.)
— Что происходит, чёрт возьми? Уж не выступаем ли мы под чёрным флагом?
(Подбегает матрос или юнга.)
— Боцман, там какие-то люди с трубами, барабанами и другими скрипками.
— Что им-то здесь нужно?
— Говорят, что капитан позвал их на «Секрет».
— Дьявольщина! Отведи их пока в кубрик и ни куда не выпускай. Дальше видно будет.
***
4. Снова Грей и продавец тканей.
— Довольно образцов! Этот шёлк я беру.
— Весь кусок?.. Нет?.. В таком случае, сколько метров?
— Одну секунду… Так… выходит… две тысячи метров. Да, не более двух тысяч метров.
— Две? Тысячи? Метров? Прошу вас сесть, капитан. Две тысячи… Вот спички, вот прекрасный табак, прошу вас. Две… Это будет… это ж будет… Господи!.. два километра!..
***
Финал музыки.
5. Грей выступает перед командой.
ГРЕЙ. Ничего особенного, друзья мои! Мы простоим в устье реки, пока не сменим весь такелаж. Из красного шёлка будут сделаны новые паруса для «Секрета». Затем мы отправимся недалеко отсюда… Я еду к жене. Она ещё не жена мне, но будет ею. Мне нужны алые паруса, чтобы ещё издали, как условлено с нею, она заметила нас. Вот и все. Как видите, здесь нет ничего таинственного. И довольно об этом.
ОДИН ИЗ МАТРОСОВ. Так вот в чём дело, капитан! Не нам, конечно, судить об этом. Как желаете, так и будет. Я поздравляю вас!
ГРЕЙ.
Благодарю!
Матросы по очереди подходят к Грею и пожимают ему руку.
Юнга переговаривается с одним из матросов.
ЮНГА. Том, а ты как женился?
МАТРОС (гордо). Я поймал её за юбку, когда она хотела выскочить от меня в окно!
Все постепенно расходятся. На «палубе» Грей и Пантен.
ПАНТЕН. Лево четверть румба, лево! Стой: ещё четверть! (Грею.) Знаете, я доволен.
ГРЕЙ. Чем?
ПАНТЕН. Тем же, чем и вы. Мне всё ясно, как божий день.
ГРЕЙ. Что вам ясно?
ПАНТЕН. Лучший способ провезти контрабандную материю! Ведь, всякий может иметь такие паруса, какие хочет, правда? У вас гениальная голова, Грей! Ха-ха-ха!!!
ГРЕЙ. Бедный Пантен! Ваша догадка остроумна, но лишена всякой основы. Сейчас, когда в сердце моём больше счастья, чем у слона при виде булочки, я попытаюсь настроить вас в унисон со своими мыслями.
Скоро вы увидите девушку, которая не может, не должна иначе выйти замуж, как только таким способом, который я развиваю на ваших глазах. Я прихожу к той, которая ждёт меня, и не хочу ни кого другого, кроме неё, может быть, именно потому, что благодаря ей я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками.
Когда для человека главное — получить дражайший пятак, легко дать этот пятак, но когда душа таит зерно пламенного растения — надежды на чудо, то сделай ему это чудо, если ты в состоянии.
Новая душа будет у него и новая у тебя. Когда начальник тюрьмы сам выпустит заключённого, когда миллиардер подарит поэту виллу, а жокей придержит лошадь ради другого коня, которому не везёт — тогда все поймут, как это невыразимо чудесно! Но есть не меньшие чудеса: улыбка, веселье, прощенье, просто доброе слово. Владеть этим — значит владеть всем. Что до меня, то наше начало — моё и Ассоль — останется нам навсегда в алом отблеске парусов, созданных глубиной сердца, знающего, что такое любовь. Поняли вы меня?
ПАНТЕН. Да, капитан. Я все понял. Вы меня… тронули. Пойду-ка я вниз и попрошу прощения у Никса, которого вчера ругал за потопленное ведро. И дам ему табаку, пожалуй — свой-то он проиграл в карты.
Сцена 9. Филипп спасет Ассоль
Деревенская улица. Идут два рыбака и Меннерс.
2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс… давай начистоту… у тебя прямо с собой, вот тут, случайно нет рома?
1-Й РЫБАК. Только честно!
2-Й РЫБАК. Да. И не это…
1-Й РЫБАК. Не юли.
2-Й РЫБАК. Да. Не юли. Мы этого не любим. Вообще.
1-Й РЫБАК. Абсолютно!
МЕННЕРС. Я всё понимаю, братцы! Конечно, у меня есть немного рому. Специально для вас, прямо с собой и… совершенно случайно!
1-Й РЫБАК. О! Другое дело! Давно бы так! А то всё ходишь вокруг да около.
2-Й РЫБАК. Цыц! Тихо. Меннерс — мой друг. И он где хочет, там и ходит. Правильно?
1-Й РЫБАК. Абсолютно.
2-Й РЫБАК. Вот и я говорю. Доставай, друг Меннерс, бутылку. А после ро-ма пора до до-ма…
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. И берег ве-се-ло ка-чается.
МЕННЕРС. Тихо! Идёт! Всё. Я буду говорить, понятно?
Молчание.
МЕННЕРС. А… бутылка потом. Потом.
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Понятно.
Появляется Ассоль.
МЕННЕРС. Ассоль! Ну, наконец-то! Где ты ходишь? Тебя тут все ищут, уже с ног сбились!
АССОЛЬ. Меня? Что случилось?
МЕННЕРС. Всё в город ходишь со своими игрушками, а тут такое происходит!..
2-Й РЫБАК. Да! Та-акое тут! Ого-го!
1-Й РЫБАК. Абсолютно!
МЕННЕРС. Ассоль, признаю, я был неправ. Мы все были неправы, правда? Мы смеялись над тобой, потому что просто не могли в это поверить. Никак не могли. Мы даже когда увидели, не поверили своим глазам, правда?
Ты посмотри на этих мужественных людей, Ассоль, дорогая! Сегодня у них слёзы текли по щекам, когда они увидели это чудо в нашей бухте!
1-Й РЫБАК. До сих пор не могу… понять.
2-Й РЫБАК. Я тоже.
АССОЛЬ. Какое чудо? Пожалуйста… не надо так… шутить.
МЕННЕРС. Как вам не стыдно! Я не позволю больше никому над ней смеяться! Бедняжка Ассоль! Когда этот корабль появился в нашей гавани, у меня все окна в доме покраснели от его парусов!
2-Й РЫБАК. Ничего себе! А я не видел…
МЕННЕРС. Как ты мог видеть мои окна, болван, если ты в это время смотрел на корабль!
2-Й РЫБАК. Я?
МЕННЕРС. Ассоль, дорогая, я сразу всё понял! И, конечно, побежал на берег.
1-Й РЫБАК. Точно! Это ты говоришь про корабль с алыми парусами? Я его видел. Абсолютно!
АССОЛЬ. Я… я была в городе. Как же я могла знать?..
Невольно хватается рукой за кольцо на пальце.
МЕННЕРС. Что там у тебя, Ассоль? Рука болит?
АССОЛЬ. Нет. Ничего.
МЕННЕРС. Он, конечно, искал тебя, но что мы могли поделать? Кажется, он сильно спешил.
АССОЛЬ. Кто?
МЕННЕРС. Ну, расскажите ей, хотя бы как он выглядел, тот красавец с корабля, что вы всё молчите? Высокий, смелый, благородный.
2-Й РЫБАК. Точно! Такой. Он ещё просто вообще это…
1-Й РЫБАК. Со шпагой.
2-Й РЫБАК. Вот. Я и говорю. Тут, на боку прямо шпага такая — ух!
АССОЛЬ. Вы… вы шутите? Откуда он меня знает?
МЕННЕРС. Бог ты мой! Мало ли откуда? А корабль с красными парусами откуда взялся? Тоже ведь загадка! Мы, конечно, сказали ему, что ты в город пошла. Ведь, ты всегда у нас в город ходишь…
АССОЛЬ. Когда же это было? Давно?
2-Й РЫБАК. Давно.
1-Й РЫБАК. Но не очень.
2-Й РЫБАК. Мы как раз рыбу ловили.
1-Й РЫБАК. Точно! Это ж как раз когда я чуть не вытащил ту здоровенную макрель! Помнишь?
О! Вы не поверите! Это надо было видеть! Вот уж попалась макрель, так макрель — в жизни такой не встречал! Абсолютно! Я ещё подумал сперва — что за чёрт? Акулу, что ли подцепил? Представляете? Ну, с метр длины там точно будет, или больше — не знаю, врать не буду, — но тяжёлая, гадина, не поднять! Вот, абсолютно! Уж я её и так и…
МЕННЕРС. Он письмо для тебя оставил, Ассоль.
АССОЛЬ. Что? Какое письмо?
МЕННЕРС (похлопывая себя по карману). Откуда мне знать? Я чужих писем не читаю. Может, здесь и не письмо вовсе, а так — просто записка. С обратным адресом.
АССОЛЬ. Оно у вас?
МЕННЕРС. Ассоль, ты же знаешь, я человек простой, ни на кого зла не держу.
Достаёт конверт. Поднимает его над головой.
2-Й РЫБАК (озадаченно). О-па!..
МЕННЕРС. Но душа моя болит, Ассоль. Болит и страдает. Скорбный дух моего отца не даёт мне покоя. И я в ответе за него. Мы все в ответе за своих отцов, Ассоль.
АССОЛЬ. Но это не так! Мой отец мне рассказал…
МЕННЕРС. Твой отец не в силах сознаться и хотя бы попросить прощенья. Мне очень жаль, Ассоль, но придётся это сделать тебе.
АССОЛЬ. Лонгрен невиновен, клянусь вам, это правда!
МЕННЕРС (убирая письмо в карман). Что ж, мы друг друга не поняли. В таком случае, я пошёл.
1-Й РЫБАК. И я пошёл.
2-Й РЫБАК. Да уж, повеселились…
АССОЛЬ. Постойте! Погодите! Что вы от меня-то хотите?
МЕННЕРС. Ничего особенного. Попроси прощения. И все.
АССОЛЬ. Прощения?
МНЕЕНРС. Да. Это же так просто. Ты говоришь: «Простите, господин Меннерс, моего отца». А я отдаю тебе письмо. И всё. Ну, смелее.
АССОЛЬ. Простите… моего…
МЕННЕРС. На колени.
АССОЛЬ. Что?
МЕННЕРС. На ко-ле-ни!
АССОЛЬ. Не смейтесь надо мной, пожалуйста. Зачем вам это?
МЕННЕРС. Мне не до шуток, Ассоль. Клянусь, я порву это письмо на мелкие кусочки! Развею по ветру все твои алые паруса! И уже никто, никогда, не узнает, откуда и куда они уплыли! Слышишь? На колени, я сказал!
Ассоль медленно опускается на колени.
Со спины у Меннерса выходит Филипп с парой огромных корзин. Увидев происходящее, останавливается. Ставит корзины на землю.
АССОЛЬ. Клянусь Богом, отец мой невиновен…
Меннерс начинает медленно разрывать письмо пополам.
АССОЛЬ. Нет! Прошу вас!
МЕННЕРС. Это неправильные слова, Ассоль.
2-Й РЫБАК. Слушай, Меннерс, может, он и вправду это… не того…
МЕННЕРС. Молчать!
(Обращается к Ассоль.)
Говорю в последний раз. Проси прощения.
АССОЛЬ. Господин Меннерс…
МЕННЕРС. Я слушаю. Очень внимательно слушаю.
АССОЛЬ. Пожалуйста… я… я не могу…
МЕННЕРС. А ты постарайся.
Филипп подскакивает к Меннерсу, одной рукой хватает его за шиворот, другой выхватывает у него письмо. Отбрасывает Меннерса в сторону. Рыбаки тут же испуганно убегают.
МЕННЕРС. Ага, защитничек нашёлся! Ладно, вы ещё пожалеете! Оба! Уж я вам припомню!
Филипп делает движение к Меннерсу, тот вскакивает и убегает. Кричит издали «Вы ещё пожалеете!»
Филипп отдаёт конверт Ассоль.
АССОЛЬ. Спасибо, Филипп. Если бы не ты, я бы, наверное, сейчас умерла.
ФИЛИПП. Перестань. Какие глупости. Не с чего тебе тут умирать.
АССОЛЬ. Нет. Это не глупости, Филипп. Это очень-очень важно для меня. Правда!..
Достаёт пустой лист из конверта.
Здесь ничего нет… Он, всё-таки, обманул меня. Боже, зачем? Зачем ему всё это?
ФИЛИПП. Нехороший человек, этот Меннерс. Вечно соврёт и денег не возьмёт — такая у него порода. Уж я-то знаю. Вишь, и бумагу не пожалел. Хорошая бумага, белая…
Эй, ты чего это? А ну-ка хватит! Вот, не люблю я, когда бабы плачут. Не могу. Ну, его, этого Меннерса. Нашла из-за чего! Кабацкая его душонка, и дело его — кабак.
АССОЛЬ. Я не… не от этого. Прости, Филипп. Я от радости плачу. Ты не знаешь ещё, как много ты для меня сделал. Ты, ведь, не меня — надежду мою спас! Если бы ты только знал!..
ФИЛИПП. Да, ладно. Помог, и слава Богу. Чего там. Рыдать-то уж совсем ни к чему.
АССОЛЬ. Ах, не могу я тебе объяснить сейчас, но… Скоро, очень скоро ты узнаешь. Я чувствую… знаю.
ФИЛИПП. Да ты, никак, всё про корабль свой? Эх, кабы чудеса бывали, Ассоль, так любой бы поверил. Ну а так-то откуда? Сама подумай.
Вот, когда мы, бывало, с тобой говорили, так, вроде, и правда получалась. Послушаю тебя, вроде и поверю. Но потом — глядь — ан и нет! Нету чудес, и всё тут.
Я ж, вот, про корзину тогда послушал. Смотрю — и вправду расцвела! Я, понятно, бегом к мужикам нашим с этой корзиной. И что? Только они на неё дыхнули — раз, и нет ничего! Как не бывало! Смотрю сам — точно! — никогда, ничего там и не было вовсе! Морока просто какая-то, и всё тут.
АССОЛЬ. Чудес не видят те, кто в них не верит, Филипп.
ФИЛИПП. Ну… не знаю… не знаю… Колечко, вон, у тебя красивое.
АССОЛЬ. Тебе нравится? Мне тоже. Очень… Я скоро уеду, Филипп. Наверное, уеду совсем. Ты не говори никому об этом.
ФИЛИПП. Хочешь уехать? Куда же ты собралась?
АССОЛЬ. Не знаю. Всё это мне неизвестно. Я не знаю ни дня, ни часа и даже не знаю куда… Ты часто меня возил, и… На всякий случай — прощай. Спасибо тебе за всё!
Ассоль быстро обнимает Филиппа и убегает.
ФИЛИПП. Чудеса. Поди-ка пойми её. Что-то с ней сегодня… такое…
(Подходит к корзине и видит, что корзина зацвела.)
Матерь божья! Ну, опять! Ведь зацвела же!.. Зацвела же… ведь… Как же это?.. зацвела… Матерь…
Филипп обнимает корзину. Уходит с ней, словно с ребёнком в руках.
Сцена 10. Алый «Секрет»
Раннее утро. Ассоль и Лонгрен.
ЛОНГРЕН. Ассоль, что с тобой в последнее время? Ты не больна?
АССОЛЬ. Нет, я здорова… Мне весело. Верно, мне весело оттого, что это утро так прекрасно! А что ты надумал? Я вижу по твоему лицу, что ты что-то надумал.
ЛОНГРЕН. Что бы я ни надумал, ты поймёшь меня, я знаю. Жить нечем. Я решил поступить на местный почтовый пароход. Не волнуйся, плавания будут не долгие.
АССОЛЬ (неожиданно резко, испуганно). Нет! Пожалуйста, не оставляй меня сейчас! Я не вынесу ещё и этого!
ЛОНГРЕН. Ассоль, успокойся. Расскажи, что случилось?
АССОЛЬ. Ничего… Ничего не случилось. Просто, я… очень устала.
ЛОНГРЕН. Они опять над тобой смеются? Кто это? Меннерс?
АССОЛЬ. Отец, я не знаю, что будет. Иногда мне становится так страшно жить среди людей. Они не понимают и не хотят понять то, что я чувствую. Мне становится страшно оттого, что я теряю надежду… теряю с каждым днём…
ЛОНГРЕН. Хорошо, я заложу ружьё и останусь дома ещё на несколько дней. Уж поверь, этого мне хватит, чтобы поговорить с подлецом Меннерсом по душам.
АССОЛЬ. Нет, нет! Оставь его в покое. Я вовсе не думала о нём. Просто… Ты знаешь, иногда мне кажется, что осталось подождать совсем немного! А иногда весь мир словно рушится перед глазами… Останься хотя бы на этот день, ладно? А потом… потом мы лучше вместе уедем отсюда. Куда угодно!
ЛОНГРЕН. Ассоль, милая, я не понимаю тебя. Ты говоришь — осталось подождать. Но чего? И куда мы уедем, подумай?
АССОЛЬ. Я хотела сказать… что у нас ещё есть еда и… и мы можем пока прожить спокойно несколько дней.
ЛОНГРЕН. Наверное, нам действительно придётся как-то перебраться в город. Пропадёшь ты тут среди местных пьяниц. Если мне удастся устроиться на пароход, то мы сможем потихоньку встать на ноги. А что? Снимем жильё. В городе и женихи культурные — есть из кого выбирать.
АССОЛЬ. Нет. Только не надо об этом, пожалуйста.
ЛОНГРЕН. Хорошо. Я пока молчу. Но когда-нибудь всё равно придётся об этом подумать, Ассоль. Ты уже выросла. Не век же тебе одной быть.
АССОЛЬ. А этот твой пароход… Он когда отплывает?
ЛОНГРЕН. Уже завтра. И, честно говоря, мне надо торопиться в город, пока там ещё требуются моряки.
АССОЛЬ. Хорошо. Иди. А я… я пойду провожу тебя немного.
ЛОНГРЕН. Ты у меня умница, Ассоль! Я сразу знал, что ты всё правильно поймёшь. Пойдём. Это ж будет прекрасная работа. И недолго плавать, и рядом с домом — ну что ещё надо для счастья, правда?..
Лонгрен и Ассоль уходят.
Постепенно нарастая, звучит музыка.
На сцене скапливается всё больше народа. Появляется корабль с алыми парусами..
В толпе постоянное движение, гомон. Отдельно слышны слова и фразы «Ассоль», «Не может быть!», «А паруса-то алые!», «Вот вам и Корабельная Ассоль», «Значит, это всё правда?», «А ты что, не видишь? Алые паруса!», «Может, это какая-то ошибка?», «Вот вам и Ассоль!», «А вы не верили! Видите теперь?», «А ты верил (а), что ли?», «А кто верил? КТО ВЕРИЛ-ТО?», «Хоть кто-нибудь в это мог поверить?»… При этом фоном часто повторяется на все лады имя «Ассоль».
Неожиданно все резко смолкают. Толпа расходится и замирает. В центре стоит Ассоль.
Она медленно идёт вперёд, стараясь не потерять сознание или опасаясь, что видение исчезнет. Вдруг, словно чего-то испугавшись, резко бросается вперёд и кричит.
АССОЛЬ. Я здесь, я здесь! Это я!
* Падает на колени, шепчет «это я», падает без чувств.
Появляется Грей и с ним моряки «Секрета», в том числе Пантен, Летика, и Юнга.
Грей подходит к Ассоль. Поднимает её. Она приходит в себя.
ГРЕЙ. Ассоль! Ассоль.
АССОЛЬ. Совершенно такой.
ГРЕЙ. И ты тоже, дитя моё! Вот я и пришёл. Узнала ли ты меня?
Ассоль прячет лицо на груди Грея. Они стоят, обнявшись.
Недалеко в стороне, из общей компании матросов, выделяется пара «случайно» оказавшихся рядом людей. Это Лонгрен с котомкой и Циммер с виолончелью.
ЦИММЕР. Так, значит, это вы и есть Лонгрен, отец Ассоль?
ЛОНГРЕН. Да. Я.
ЦИММЕР. Меня уже много лет мучает один вопрос. Как вам тогда в голову пришла столь удивительная мысль — смастерить яхту с алыми парусами? Между нами говоря, мне очень понравилось — игрушка-то вышла великолепная!
ЛОНГРЕН. Так… это был… ТЫ?!
ЦИММЕР. Прости. Так уж вышло тогда…
Некоторое время смотрят друг на друга. Потом Лонгрен протягивает Циммеру руку. Тот её пожимает. Возможно, они обнимаются.
АССОЛЬ. Ты такой… совершенно такой, как я думала… Ты… А ты возьмёшь к нам моего Лонгрена?
ГРЕЙ. Да. Конечно.
Грей и Ассоль целуются.
ЦИММЕР. О! Я вижу, музыкантам пора браться за работу! Господа!..
Дирижирует смычком, играет. Звучит торжественная музыка, переходящая в песню Ассоль, которую исполняют все присутствующие.
Идут минуты не спеша,
А годы мчатся вскачь.
Взрослеет нежная душа,
Хоть радуйся, хоть плачь…
(см. тексты песен)ЗАНАВЕС.
На авансцене к старушке, которая внимательно вглядывается вдаль, подходят рыбаки.
1-РЫБАК. Эй, бабуля, ты что там высматриваешь?
СТАРУШКА. Не твоё дело, иди куда шёл.
2-РЫБАК. А что там такое? Ничего не вижу…
1-РЫБАК. Да я, вот, тоже не вижу.
СТАРУШКА. И я.
РЫБАКИ ВМЕСТЕ. Что?!
2-РЫБАК. Не понял!
1-РЫБАК. Абсолютно!
СТАРУШКА. Я сказала, идите отсюда, вы мне мешаете! Я, может, человека жду! Понятно?
2-РЫБАК. Какого человека?
СТАРУШКА. Да уж получше вас будет, сорнячки несчастные.
2-РЫБАК. Может, тебе, мать, лучше это… доктора позвать?
1-РЫБАК (другому). Слушай, а может, она как раз его и ждёт?..
СТАРУШКА. Я вам сейчас покажу дохтура! Я вам сейчас такого дохтура покажу, пьяницы проклятые! Я вам…
Рыбаки убегают от старухи, она гонится за ними…
Зима — весна 2008
МОРЕ В ФОРТОЧКЕ, ИЛИ АССОЛЬ В ВЕСЕЛОМ ДОМЕ
«Алые паруса». Мюзикл-притча по мотивам романтической феерии А. Грина.
ТЮЗ им. А. А. Брянцева.
Композитор Максим Дунаевский, авторы либретто Михаил Бартенев и Андрей Усачев, режиссер Сусанна Цирюк, сценограф Алексей Тарасов.
Санкт-Петербург кажется идеальным пространством для постановок гриновских «Алых парусов». Местная публика, должно быть, подготовлена к восприятию знаменитой романтической истории, как мало какая другая: «Алыми парусами» называется праздник выпускников средних общеобразовательных школ, который последние лет двадцать ежегодно проходит в Петербурге. Его финал всегда повторяет ключевую сцену феерии Грина: по Неве плывет белоснежный корабль с алыми парусами. В этот момент громко звучит душещипательная музыка, в небо взмывают разноцветные фейерверки, а растроганная толпа охает-ахает от красоты.
В постановке Сусанны Цирюк на сцене петербургского ТЮЗа счастливый финал гриновской повести заставляет содрогнуться от бедности: с колосников к многофункциональной декорации, похожей под определенным углом на корабль, спускают маленькие, идеально выглаженные четырехугольные тряпочки алого цвета. Они похожи не на паруса, а на сувенирные флажки неистовых коммунистов. Впрочем, в мюзикле Максима Дунаевского намеренно «помят» пышный романтический пафос Грина и даже переосмыслен изначальный, откровенно сказочный, сюжет повести: вполне возможно, что Ассоль из новой истории могут обрадовать и такие жалкие паруса.
Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.
Добропорядочная Ассоль в мюзикле Дунаевского готова стать проституткой (спойлер, но не становится). Ей нужны деньги, чтобы вытащить любимого отца из тюрьмы, и единственный способ добыть их — устроиться на работу в бордель. Именно там ее, причем совершенно случайно, замечает клиент — некий капитан Грей: он спрашивает у хозяйки заведения, кто эта милая девушка. И та рассказывает про Ассоль, которую кто-то считает фантазеркой, а кто-то — сумасшедшей: она неистово верит, что однажды к ней приплывет на корабле с алыми парусами прекрасный принц, это «предсказание» Ассоль однажды приснилось. Капитан из жалости и благородства решает осуществить мечту несчастной сумасшедшей: выкупает в баре борделя все запасы красного вина, чтобы выкрасить в нем паруса своей шхуны.
В спектакле петербургского ТЮЗа бордель не упоминается — речь идет лишь об увеселительном заведении «Маяк»: в нем работают женщины в странноватых — с привязанными к бедрам фижмами — нарядах (костюмы Татьяны Королевой). Есть и сам маяк — строгая башенка, являющаяся самой внятной частью многоуровневой сероватой конструкции с лестницами, которая занимает почти всю площадь поворотного круга сцены. Этот круг периодически вращается, из-за чего (и во многом благодаря световой партитуре, которую сочинил Алексей Тарасов) конструкция перестает быть похожей на свалку металлолома — ее можно принять то за пространство рыбацкой таверны, то за причал, то за старый корабль.
А. Лебедь (Жена Мэннерса), А. Слынько (Ассоль).
Фото — архив театра.
Смешно и трогательно авторы постановки решили изобразить море: видеокадры водной стихии проецируются на экран, висящий в глубине сценического пространства. Экран слишком мал — прилеплен к заднику, как копеечная марка к конверту: возникает ощущение, что море мы видим в условной форточке. Эта ассоциация усиливается, когда замечаешь, как, вытянув шею, вдруг бросает взгляд на видеоморе из низины оркестровой ямы дирижер Михаил Голиков. Оркестр «Таврический» под его управлением справляется с мелодичным, полным нюансов сочинением Дунаевского довольно лихо: музыканты играют мюзикл-притчу одинаково бодро и очень громко. С первых железобетонных нот становится ясно, что все в этой истории закончится ликующе-благополучно.
Для труппы петербургского ТЮЗа «Алые паруса» — работа «на вырост»: все стараются в поте лица, но об истинной красоте вокальных номеров (их в мюзикле больше 30) можно пока только догадываться. Лучше всего артистам удаются хоровые сцены. У солистов же (за исключением звонкоголосой и чуткой Таины Пеховской, играющей Ассоль в детстве) не всегда хватает дыхания, чтобы осилить характерную для музыки Максима Дунаевского раскатистость и напевность. Почти никто не умеет петь в движении, хотя щадящая и лаконичная хореография Антона Дорофеева заставляет активно двигаться только артистов кордебалета — одетые в одинаковые сероватые комбинезоны, они всегда держатся стайкой и, извиваясь всем телом, изображают неспокойных Духов моря.
Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.
Заметно, что почти всем вокалистам намного легче и удобнее не пропевать особенно сложные фразы в ариях, а шептать их трагическим шепотом или истерически скандировать. Эти надрывные речитативы заставляют вспомнить Кэтрин Гомперт, страдающую депрессией героиню романа Дэвида Уоллеса «Бесконечная шутка», объясняющую про один из этапов своей душевной боли: «Все становится ужасным <…> И звуки все резкие, колючие и резкие, как будто у каждого звука вдруг выросли зубы».
Труппа петербургского ТЮЗа — далеко не первая, взявшая в репертуар «Алые паруса» Максима Дунаевского. Этот мюзикл, который композитор, как он сам не раз признавался, написал в счастливом упоении за три дня и три ночи в 2010 году, ставили в театрах России (от Иваново до Новосибирска) больше 20 раз. Практически всюду он становился репертуарным хитом. Одну из самых заметных постановок — проект московской компании «Русский мюзикл» (режиссер Дмитрий Белов, музыкальный руководитель Евгений Загот, сценограф Глеб Фильштинский, хореограф Елена Богданович) — дважды привозили на гастроли в Петербург, в 2014 и 2015 годах. Теперь в городе на Неве появилась своя версия мюзикла Дунаевского про сумасшедшую девушку Ассоль и добросердечного капитана Грея.
Ты будешь большой, Ассоль. Однажды утром в морской дали….
? LiveJournal- Main
- Ratings
- Interesting
- iOS & Android
- Disable ads
- Login
- CREATE BLOG Join
-
English
(en)
- English (en)
- Русский (ru)
- Українська (uk)
- Français (fr)
- Português (pt)
- español (es)
- Deutsch (de)
- Italiano (it)
- Беларуская (be)
лучших фильмов, как Алые паруса
Жанр: драма, фэнтези, мелодрама
Страна: США, Канада
Продолжительность: 112 мин.
История: После того, как 29-летняя Адалин оправилась от почти смертельной аварии, она по необъяснимым причинам перестает стареть. По прошествии многих лет Адалин хранит свою тайну при себе, пока не встречает мужчину, который изменит ее жизнь.
Стиль: романтичный, трогательный, эмоциональный, драматический, сентиментальный…
Аудитория: свидание, девичник, девичья ночь
Участок: любовь и романтика, любовь, бессмертие, романтика, история любви, одиночество, невозможная любовь, чудесное событие, бессмертие, судьба, жизнь и смерть, сверхъестественное…
Время: 20 век, 1954 год, 1952 год, 1981 год, 1937 год …
Место: Сан-Франциско, Калифорния, Орегон, Аризона, Англия
Кино
Scarlet Sails Unlimited Money MOD APK Скачать
Sbenny.com Подпишитесь на наш канал на YouTube- Дом
- Форум
- Игры
- Приключения
- Экшен
- Карточные игры
- Казино
- Гонки
- Настольные игры
- Образовательные
- Семья
- Музыка
- Головоломки
- Ролевые игры
- Симуляторы
- Спорт
- Стратегия
- Мелочи
- Word
- Приложения
- Книги и справочники
- Бизнес
- Комиксы
- Связь
- Образование
- Развлечения
- Финансы
- Еда и напитки
- Здоровье и фитнес
- Дом и дом
- Образ жизни
- Карты и навигация
- Медицина
- Медиа и видео
- Музыка и аудио 90 101 Новости и журналы
- Воспитание
- Персонализация
- Фотография
- Покупки
- Социальные сети
- Инструменты
- Путешествия и окрестности
- Погода
- Искусство и дизайн
- Авто и транспорт
- YouTube
- 🏠
- Android Games
- RPG
- Scarlet Sails + MOD
краткое описание.Алые паруса по главам
Знаменитое произведение Александра Грина «Алые хвосты» произвело на несколько поколений добрых романтиков. С 1922 года красивая феерия вызывает слезы восхищения у девушек многих стран мира, поскольку переведена на большинство европейских языков.
История создания произведения
Резюме (Алые паруса, Зеленая А.) поможет раскрыть основную тему феерии. Красивый рассказ об исполнении мечты был создан в голодном зимнем Петрограде, где автор смог пережить тиф и мечтал о лучшей жизни.Именно страстное желание Green, чтобы все мечты всегда воплощались, давали жизнь продукту.
Чтобы понять суть феерии, вы можете изучить ее краткое содержание («Алые паруса») по главам. В этой работе всего 7 глав. Первый — это начало всей истории и знакомство с главным героем.
«Предсказание»
Большой плюс для развития ребенка, если в его списке авторов для обязательного чтения есть зеленый цвет («Алые паруса»).Краткое содержание глав начинается с главы «Предсказание», что сразу заинтриговывает юного читателя.
Матрос Лонгрен, вернувшись из плавания, сообщает, что его жена умерла из-за жадности и предательства Меннерса, владельца таверны и лавочника. После ее смерти их маленькая Ассоль остается на попечении Лонгрена, который начал делать детские игрушки, чтобы прокормить себя и свою дочь.
Ассоль была милой и доброй девушкой, когда случилось событие, которое навсегда сделало ее изгоями и ее отца в деревне, где они жили.Во время сильного ветра Меннерс отстегнул лодку и решил вернуть ее на берег. Усиливающийся ветер загнал лодку в открытое море. Меннерс крикнул Лонгрену, чтобы тот бросил ему веревку и помог ему, но он молча курил трубку и смотрел, как лодка уносит ее дальше.
Спустя 6 дней после того, как умирающий нашел Меннерс, он рассказал мне, что сделал Лонгрен. Жители Каперны были поражены тем, что бывший моряк молча наблюдал, как лодку уносят в море. С тех пор они стали избегать дочери, а дети Ассоль перестали принимать их игры.
Подросшая девочка стала носить игрушки, сделанные отцом, в соседний город Лисс. Во время одной из таких «походов» по городу Ассоль увидел в корзине новую яхту с алыми парусами. Игрушка ей так понравилась, что она решила отпустить ее искупаться в небольшом ручье, протекавшем по ее пути.
Яхта «убежала» от нее, Ассоль застала ее у ног собиратель сказок, предсказавший девушке, что однажды на яхте с алыми парусами за ней приедет принц.После того, как рассказ девушки об этой встрече вернулся к отцу, ее рассказ услышал лежавший поблизости нищий. Разговор отца с девушкой он передал людям в таверне, и с тех пор появилось прозвище «Корабль Ассоль».
«Серый»
Аннотация («Алые паруса») по главам продолжает знакомство со вторым главным героем феерии — Греем. Это происходит во второй главе.
Умный ребенок, Грей родился в богатой семье, но с самого раннего детства знал, что хочет стать капитаном.Он был необычным мальчиком, потому что чувствовал чужую боль, был любопытным, умным и веселым, что не соответствовало канонам строгого аристократического воспитания.